Диллон остался в Дублине. Энджела обнаружила, что
скучает по его болтовне.
Взятую напрокат машину вели по очереди. Робин с Джейни и ассистентом
ехали следом в фургоне с операторским оборудованием.
Дорога вела их через дрок и вереск - потрясающие лиловато-розовые,
золотистые и ослепительно-зеленые просторы, особенно яркие на фоне
предгрозового серого неба. За окном машины мелькали пшеничные поля,
серебристый ячмень, волнующаяся под ветром трава, большие темные холмы,
далекие горные цепи. То здесь, то там попадались невысокие домики, позади
которых на задних дворах копошились куры. Позади оставались
безмятежно-спокойные озера, стремительно несущие свои воды потоки, стада
пятнистых коров, каменные башни. Один раз машину остановила отара овец.
Они ехали через маленькие провинциальные городки: между рядами приземистых
оштукатуренных домиков, кирпичных труб, черепичных крыш, выступающих
окон-"фонарей". Каждая бакалейная лавка встречала их "ЗОЛОТЫМИ ХЛОПЬЯМИ
УИЛЛСА", и неизбежным "ГИННЕС ВАМ НА ПОЛЬЗУ".
День и следующую ночь они провели на унылых, открытых всем ветрам,
туманных берегах Лох Гилла, снимая "Озерный остров Иннишфри" Йитса. Потом,
рано утром в пятницу, взяли курс на юг Гэлоуэя.
Теперь Шон проигрывал записи, сделанные в дублинской закусочной, где
похожая на Бо Дерек девушка с голосом Джоан Баэз играла на ложках.
Традиционная ирландская музыка. Флейта. Арфа. Жалобно плачущие трубы.
Грустные, тоскливые напевы.
Они поговорили о том, к каким кускам фильма больше подойдут
музыкальные темы: вот эта - для Пауэрскорта, где разыгралась битва Оливье
за Ажинкур, а эта - для "Острова Иннишфри". Потом Шон рассказывал байки о
том, как он был юристом, а Энджела хохотала.
Прошло немного времени, и воцарилось молчание. Энджела снова
откинулась на спинку сиденья и устроилась поудобнее, чтобы впитать пейзаж,
сутулясь под отороченной каракулем замшевой курткой - день был холодным, а
печки в машине не было.
Она увидела небольшие, отмытые досиня домики, жавшиеся к земле, чтобы
укрыться от атлантических ветров; лоскутные одеяла бесплодных с виду
полей, обнесенных невысокими, сложенными из незакрепленных строительным
раствором камней, стенами. Казалось, что камни - повсюду, словно их, как
мраморные шарики, разбросала по этому краю рука великана. Массивные валуны
величиной с хорошую церковь. Дружескими группами по три и по четыре.
Балансирующие друг на друге, как акробаты.
Потом пошли ряды боярышника. Искривленного. Иссохшего. Согнутого
ветрами почти вдвое. Было ли хоть одно дерево увешано обрывками ткани?
Энджела вытянула шею и ничего не сумела разглядеть в тумане. Они
остановились в Тоор Бэллили, чтобы сделать несколько снимков заброшенной
каменной башни Йитса. После чего устроили пикник, закусив свежим хлебом и
ирландским бри.
Энджела смотрела на излучину реки и неровные поля, окаймленные
боярышником. Здесь царило безмолвие. Все пронизывало тяжкое, гнетущее
чувство одиночества, спеленавшее и поля, и реку, и боярышник, как
поднимающийся от воды туман.
Шон с товарищами засиделся за пивом, негромко обсуждая углы съемки.
Воспользовавшись случаем, Энджела ускользнула. Ей захотелось поближе
исследовать боярышник - возвышавшееся на голом склоне холма огромное
одинокое дерево.
Она пробралась вдоль края грязного вспаханного поля
Лоскутков ни на одной ветке не оказалось. Листьев тоже почти не было.
Слегка разочарованная, она внимательно взглянула на покрытый грубой
корой ствол, пытаясь определить возраст дерева. Ей казалось, что
боярышнику самое меньшее сто лет. Гадая, живой ли он еще, она осторожно
протянула руку. Кора была шероховатой, теплой и заметно отличалась от
холодного воздуха.
Она запрокинула голову и стала смотреть на тенистую путаницу ветвей.
Странно, что в них не свили гнезда птицы. Не отводя глаз, Энджела медленно
пошла вокруг ствола. При этом она чуть не упала, споткнувшись о лежавшую
на выпиравших из земли узловатых корнях тушу.
Должно быть, животное было мертво уже некоторое время. Один глаз
выклевали начисто. Вырвали поросшие шерстью куски мяса, оставив вскрытую
грудную клетку. На месте живота у овцы была зияющая дыра.
Чувствуя отвращение и в то же время странное очарование, Энджела
медлила, гадая, что здесь делает эта овца. Отбилась от стада? Или просто
легла и околела? От чего? От болезни? От старости? От холода и ветра? Или
это была работа какого-то дикого зверя? Лисы? Дикой кошки? Может быть,
здесь до сих пор водились волки? Разумеется, нет.
Потом ей пришла в голову другая мысль.
Может быть, овцу оставили здесь. Нарочно.
Под боярышником.
Где-то в тумане крикнула болотная птица - далекая, одинокая. Энджела
огляделась, отыскивая ее. Ничего.
Вы бы удивились, если бы узнали, что за дела творятся здесь до сих
пор.
Она быстро повернулась и побежала к остальным.

Ближе к вечеру пошел дождь, мелкая морось. Энджела протянула руку и
включила дворники.
- Посмотри, нет ли в твоей книжке чего-нибудь про Кашель, - предложил
Шон.
Энджела отыскала в путеводителе нужное место.
- Известняки, - начала она, потом нетерпеливо пробежала страницу
глазами. - Тут говорится, что Сатана отгрыз от них кусок и выплюнул
Скалу... В горах можно увидеть соответствующее ущелье... и так далее...
Развалины. Собор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89