– Я знаю пистолет, о котором ты говоришь, – отозвался Морган. – В свое время их сделали очень немного.
– Верно, а сейчас эту модель просто не достать. Согласно данным компьютера, за все время существования данного оружия в Соединенном королевстве из него было совершено только одно убийство. В прошлом году в Лондондерри. Погиб сержант армейской разведки.
– Критянин был в Ольстере? – поразился Морган.
– Нет. Убийца – террорист по имени Теренс Мерфи. Патруль застрелил его при попытке скрыться, как и некоего Пата Фелана. Любопытно, что у Фелана тоже имелся такой „маузер". Мы пытались вычислить поставщика оружия, но безуспешно.
– Интересно, – пробормотал Морган. – „Маузер", из которого совершено покушение на Кохена, мог происходить из того же источника.
– Мои люди сейчас разрабатывают эту версию. Но, честно говоря, пока мы не слишком далеко продвинулись. Так что… – Бейкер спрятал папку в чемоданчик. – Теперь ты знаешь о Критянине столько же, сколько я. Что думаешь предпринять?
– Что-нибудь придумаю.
– Не сомневаюсь, – мрачно бросил Бейкер, берясь за ручку двери. – Учти, Аза, теперь мы квиты.
Морган выждал несколько секунд после ухода детектива, а затем, схватив плащ, бросился за ним следом. Из двери на улицу он увидел его удаляющуюся фигуру. На углу суперинтендант задержался в надежде поймать такси. Морган вернулся в дом, спустился в гараж, сел в „порше" и запустил двигатель.
Он уже ждал, притаившись в тени деревьев напротив квартиры Фергюсона на Кавендиш-сквер, когда из подъехавшего такси вылез Бейкер, расплатился и вошел в подъезд. Морган подождал еще чуть-чуть и последовал за ним.
Когда Ким открыл дверь, Морган отодвинул его плечом и проследовал прямо в гостиную. Фергюсон сидел за столом. Перед ним лежала папка с делом Критянина. Бейкер стоял рядом с шефом.
– О Господи! – вырвалось у суперинтенданта.
– Как я от тебя устал, Аза, – вздохнул Фергюсон.
– Ну, ладно, – произнес Морган. – Хватит разыгрывать дурачков. Вам нужен Критянин. Мне тоже. Так почему же нельзя назвать вещи своими именами?
– В том-то и дело, приятель. Официальное наше сотрудничество невозможно.
– Понимаю. – Морган бросил взгляд на Бейкера. – Предполагалось, что я преисполнюсь благодарности к старому приятелю за оказанную услугу и с диким ревом брошусь на поиски по собственной инициативе. А если что случится – никто не виноват, кроме меня одного. Верно?
Фергюсон откинулся на спинку кресла.
– А такое возможно, Аза? Ну, что ты бросишься с ревом и найдешь что-нибудь? Что-нибудь стоящее?
– „Маузер", например, – бросил Морган. – Если, конечно, смогу выйти на его поставщика.
– И где же ты намереваешься найти такую информацию? – поинтересовался Бейкер.
– В Белфасте.
– В Белфасте? – не поверил своим ушам детектив. – Ты сошел с ума.
– Пусть так. По другую сторону баррикад есть люди, готовые помочь мне по старой дружбе.
– Вроде Лиама О'Хагана? Потому что вы служили вместе? Там ты получишь только одно – пулю в голову.
– А еще, Аза? – перебил подчиненного Фергюсон. – Что еще тебе понадобится?
– Перед отъездом я хотел бы побеседовать с Лизелоттой Гофман. Скажем, завтра утром.
– Свяжитесь с доктором Рили и организуйте встречу, суперинтендант, – приказал Фергюсон.
– Мне также нужен список всех покушений, упомянутых в вашем досье. Даты, место, обстоятельства.
Морган направился к выходу.
– Аза, – бросил ему вдогонку Фергюсон. – Для меня ты в отпуске сроком на месяц.
– Разумеется.
– Но если мы хоть чем-нибудь можем помочь…
– Понимаю, – ответил Морган. – Звоните.
В 1947 году, когда на горизонте начали собираться первые грозовые облака „холодной войны", Дж. Парнелл Томас и его комиссия по расследованию антиамериканской деятельности приняли решение проверить, не пустил ли коммунизм ростки в Голливуде.
Девятнадцать сценаристов, продюсеров и режиссеров организовали группу сопротивления, считая, что комиссии нет никакого дела до их политических убеждений. Одиннадцать из них вызвали в Вашингтон для дачи публичных показаний. Бертольд Брехт спешно уехал в Восточную Германию. Оставшиеся десять единодушно отказались отвечать, воспользовавшись гарантией свободы слова, содержащейся в первой поправке к Конституции США.
Последствия скандала затронули всю киноиндустрию. В нем оказалось замешано гораздо больше людей, нежели знаменитая десятка. Последовавшие сенатские расследования исковеркали судьбы многих актеров, сценаристов и режиссеров, навсегда потерявших работу.
Среди пострадавших оказался и сценарист Син Рили, по происхождению ирландец, известный своей несдержанностью на язык. Несмотря на ранее полученные им два „Оскара" за лучший сценарий, он внезапно остался без работы. Его жена, долгие годы страдавшая от больного сердца, не смогла перенести напряжения и волнений тех ужасных лет и умерла в 1950 году – том самом, в котором ее муж отказался явиться на заседание возглавляемого Джозефом Маккарти подкомитета.
Но Рили не думал сдаваться. Покинув Голливуд, он с восьмилетней дочерью обосновался в старом полуразвалившемся фермерском домике в долине Сан-Фернандо и несколько лет зарабатывал на жизнь как „сценарный доктор". Если у кого-то возникали проблемы, он отдавал сценарий Рили, и тот за вознаграждение переписывал его. Естественно, имя Рили не появлялось в титрах.
В общем-то, на жизнь Син не жаловался. Он написал два романа, посадил виноградник и вырастил дочь, подарив ей всю свою любовь, понимание и благородство и научив уважать землю и все лучшее в людях, а еще – ничего не бояться.
Кэтрин выросла угловатой, нескладной смуглой девочкой с серо-зелеными глазами и черными волосами, унаследованными от матери, еврейки из Варшавы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69