– Для вас, возможно, – упрямо насупился Микали. – Но не для меня.
– Но что вы намереваетесь делать? – В голосе Девиля звучало искреннее недоумение. – Я не понимаю.
– Жить одним днем, не загадывая на завтра.
– А когда наступит роковой час и за вами придут?
Свободный кашемировый свитер Микали скрывал пистолет в кобуре. Его правая рука вдруг выскользнула из-за спины, сжимая „вальтер".
– Помните мою „ческу"? То мое лондонское оружие. А вот – местный вариант. Я же говорил – я всегда наготове.
Зазвонил телефон. Микали извинился и направился "в глубь дома. Девиль же присел на балюстраду, глядя на Докос и попивая коньяк. Конечно, Микали прав. Единственный город, где стоит жить – это Париж. Ну, еще Лондон, в хорошую погоду. Москва для него теперь – всего лишь пустой звук. Девиль подумал о русской зиме и невольно вздрогнул. К тому же у него там никого практически нет. Какие-то двоюродные братья. Вот и вся родня. Однако разве у него есть выбор?
Микали с радостным видом вернулся на террасу. В одной руке он держал бокал, в другой – бутылку „Наполеона".
– Все-таки жизнь – удивительная штука, – объявил он, лучась от возбуждения. – Звонил Бруно, Бруно Фишер, мой агент. С ним связался Андре Преви. В субботу – последний вечер фестиваля „Променад". Мэри Шродер должна была исполнять концерт Джона Айленда. Но накануне она, дурочка, играла в теннис и сломала руку.
– И вас просят выступить вместо нее?
– Преви предложил поменять программу. Я сыграю Четвертый концерт Рахманинова. Мы уже исполняли его вместе, так что много репетировать не придется. Итак, посмотрим. Сегодня четверг. Если я успею на вечерний самолет, то завтра прилечу в Лондон. И у меня останется два дня на репетиции.
Девиль никогда не видел Микали таким оживленным.
– Нет, Джон, – запротестовал он. – Возвращаться сейчас в Лондон – самое худшее. Я нюхом чую беду.
– Фестиваль „Променад", – мечтательно протянул Микали. – Самое значительное событие музыкальной жизни Европы. Какого черта – всего мира! Знаете ли вы, что там происходит на закрытии?
– Нет.
– Тогда вы упустили одно из самых впечатляющих событий в жизни. Зал набит битком, ни одного свободного кресла, а на пространстве перед сценой плечом к плечу толпятся молодые ребята, три дня стоявшие в очереди. Представляете, что значит получить приглашение играть в такой вечер?
– Да, – медленно кивнул Девиль. – Представляю.
– Ничего вы не представляете, старина. Абсолютно ничего.
Одним глотком Микали допил коньяк и швырнул бокал с обрыва. Стекло блеснуло на солнце, как кусочек живого огня, и рассыпалось на мельчайшие осколки на камнях внизу.
Кэтрин Рили проснулась и некоторое время не могла припомнить, где находится. Кроме нее, в комнате никого не было. Часы показывали полтретьего дня.
Она надела джинсы и простую белую блузку, сунула ноги в босоножки и отправилась на поиски Микали.
В гостиной его не оказалось. Звук голосов привел ее на террасу, где она увидела его в обществе Девиля.
Джон бросился к Кэтрин навстречу, обнял за талию, чмокнул в щеку.
– Тебе лучше?
– Кажется.
– Жан-Поль, позвольте представить вам свет моей жизни, доктора Кэтрин Рили. Предупреждаю: следите за тем, что говорите, а то она запсихоанализирует вас до смерти.
– Очень приятно, доктор. – Девиль галантно поцеловал даме руку.
Микали, не в силах сдерживаться, сжал ее ладони в своих.
– Я только что разговаривал по телефону с Бруно. Преви хочет, чтобы я заменил Мэри Шродер. С Рахманиновым!
Кэтрин знала, что для Микали „Рахманинов" значил только одно – Четвертый концерт.
– Когда? – спросила она.
– В субботу – в последний день фестиваля.
– Чудесно! – В порыве радости девушка обвила руками шею Микали. – Но суббота уже послезавтра.
– Знаю. Придется улетать из Афин сегодня вечером, чтобы осталось довольно времени на репетиции. Надеюсь, ты не очень возражаешь? В конце концов ты только что прилетела.
– Конечно. – Кэтрин перевела взгляд на француза. – А вы, мсье Девиль? Вы тоже едете?
– Нет, – ответил за него Микали. – Жан-Поль должен вернуться в Париж. Он приехал только затем, чтобы дать мне на подпись кое-какие бумаги. Он отвечает за юридический аспект организации одного фонда, учрежденного бизнесменами из Парижа и Лондона. Цель фонда – помогать особо талантливым молодым музыкантам. Уже куплен большой дом неподалеку от Парижа. Когда его обустройство закончится, мы планируем проводить там мастер-классы.
– Мы? – переспросила Кэтрин.
– Я вызвался помогать бесплатно. Надеюсь, моему примеру последуют и другие известные музыканты.
Прежние страхи показались Кэтрин глупым сном. Она обняла возлюбленного за талию.
– По-моему, великолепная идея!
– Отлично. Хочешь есть? Девушка покачала головой.
– Я предпочла бы подышать свежим воздухом. Если не возражаешь, пойду-ка я лучше прогуляюсь.
– Конечно. Как тебе больше нравится. – Микали снова поцеловал ее. – Увидимся позже.
Он стоял на маленькой веранде у крайнего окна и смотрел ей вслед.
– Блестяще! – заметил Девиль. – Какой прекрасный спектакль. Вы даже меня едва не убедили. Как вам удается такое?
– О, с годами приходит умение, – ответил Микали. – Разве вы сами не замечали? Ложь, криводушие… Практика и еще раз практика, вот и весь секрет. – Музыкант улыбнулся. – А теперь не выпить ли нам?
Жилище Георгиаса и Марии Гика располагалось в небольшой ложбине на горе в окружении соснового леса. Рядом тянулся живописный глубокий овраг и повсюду росли оливы.
Дом представлял собой одноэтажное здание с белыми стенами под красной кирпичной крышей и состоял всего из трех комнат:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69