Не хочешь ли и
ты спросить, что я сказала о нас с тобой?
- Хочу, Жанна.
- Он интересовался, крепка ли наша дружба. Я ответила, что не очень.
Ты опять впился в меня глазами, Эдик. Ты ведь знаешь, я этого не терплю!
Итак, я сказала Рою, что ты влюбился в меня почти мгновенно, как увидел.
Надеюсь, ты не будешь этого отрицать? И еще я сказала, что твоя любовь
показалась мне такой привлекательной, меня так трогало твое неизменное
восхищение мной, ты с такой доброй радостью следил за каждым моим
движением, что и я стала влюбляться в тебя.
- Этого не было, Жанна!
- Это было, Эдуард. Но тут вмешался Павел, сказала я Рою. Павел, в
отличие от тебя, был настойчив, когда чего-нибудь хотел добиться. И он
был... В общем, Павел был Павлом, тебе этого не нужно растолковывать, а
Рою я кое-что объяснила. Но был момент, Эдуард, когда я заметалась между
вами, не зная, кого выбрать. Очень короткий момент, но он был, и увлечение
мое могло тогда переломиться в твою сторону. Но ты отошел от
соперничества. Тебя поразило, что Павел, так страстно увлеченный наукой,
может испытывать и другие страсти. Тебя вмиг заинтересовало, а как я
отвечу на его домогания. Перед тобой появилась замечательная картина:
некто без церемоний прививает девушке свою любовь, стремительно заражает
ее своей страстью - ну как этим не полюбоваться? Как не поразиться
могуществу чувства, ведь он буквально теряет голову, когда перед ним
появляется та девушка? "Деятельный обсерватор" - разве не так шутит о тебе
Чарли? Он еще говорит - "неистовый наблюдатель"... А что до нас с Павлом,
то я объяснила Рою, что все совершилось по другой шуточке того же Чарли
Гриценко: "Кто ухватил, тот и отхватил". Очень точная оценка, доложу тебе.
Павел всю меня охватил своим чувством, у меня не стало желания
сопротивляться. Так я полюбила его. Так мы стали мужем и женой. Мы были
счастливы, пока он не поставил свой последний злосчастный эксперимент, а
ты разрешил его. И разрешил, вероятно, из того же восторженного
любопытства: как удивительно, что опыты наши удаются! Вот она, наша
удивительная удача: Павел погиб, я не восстановлю здоровья. Есть чему
радоваться!
Теперь я знал, как мне держаться. Я не впивался в нее глазами, чтобы
не раздражать, но видел ее всю. Она сидела у самописца пси-поля, я заранее
поставил стул около него: каждое движение ее души, каждый нюанс настроения
фиксировались. Она позволила себе расковаться, после гибели Павла это был
первый случай. И она изменилась так, что не только Повелитель Демонов,
ясновидец Антон Чиршке, не только сам я, но и любой знакомый не мог бы не
порадоваться: "Как вы отлично выглядите, Жанна, помолодели и похорошели".
Трусости я уже не смел себе разрешить. Времени оставалось только на одно
решение.
И я спокойно, даже с издевкой - она, несомненно, сочтет это издевкой
- заговорил:
- Ты представила мне замечательный анализ моего характера.
Восторженное удивление перед всем, от всего!.. Неплохо бы продолжить и
дальше твое проницательное исследование. Ну, хотя бы на те минуты, когда я
восторженно любовался - другая формула не уложится в твое понимание меня -
фонтаном пылающей, дымной воды, забившей на месте энергосклада. Именно в
эти минуты я вспомнил о Павле и испугался, что с ним плохо, и опрометью
кинулся назад в лабораторию, забыв и о водном огненосном вулкане, и о
метавшемся неподалеку Чарли. Я вбежал к себе и увидел Павла, в агонии
рвущего руками с шеи петлю разновременности, ощущение ведь было такое, что
его душит какая-то петля.
- Зачем ты вспомнил это? - Голос Жанны стал глухим. Она побледнела,
положила руку на сердце.
Я холодно говорил:
- Хочу понять свое собственное поведение, используя твой
психологический анализ. Итак, он метался, а я над ним. Что мне надо было
сделать? Наверно, выключить аппараты, погасить расширяющийся разрыв
времени в теле Павла. А меня удивило - ну, не восторженно удивило, этого
все-таки не было, просто удивило - зрелище необыкновенной агонии.
Согласись, еще ни один человек не наблюдал, как в душе реальным физическим
взрывом распадается связь времен. Хоть взглядом окинуть такую картину,
хоть секундным снимком запечатлеть ее в сознании. А когда я опомнился от
своего ненасытного любопытства - так ты глубоко и верно определила
его,когда я кинулся к аппаратам, было уже поздно.
Она подошла ко мне вплотную. Секунду мне казалось, что она ударит
меня по лицу. Но она лишь выговорила сквозь сжатые зубы свистящим шепотом:
- Эдуард, ты пошутил, правда? Так страшно, что ты сказал!
Лишь тяжким усилием воли я принудил себя и дальше говорить спокойно:
- Жанна, все было, как я рассказывал. Она уже верила и еще не верила.
На бледном лице округлились нестерпимо сверкающие глаза. Она пошатнулась.
Я сделал движение поддержать ее. Она отшатнулась от меня, как от змеи.
- Убийца! - прошептала она. - Эдуард, понимаешь ли ты это? Ты убийца!
- Убийца! - согласился я. - Что было, то было. Прошлого не изменить.
Я разил безошибочно. Я знал, на что наталкиваю ее, и не оставлял
иного выхода. Отомстить мне действием она не могла. Выход был один:
чувство ненависти. Сейчас она заговорит о Рое Васильеве.
- Прошлого не изменить, - выговорила она посеревшими губами. - Ты
прав, прошлого не изменить. Но почему не изменить будущее? Ты знаешь, что
я сейчас сделаю? Я пойду к Рою Васильеву и расскажу, какие эксперименты ты
с Павлом поставил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36