Между тем солнечные лучи достигли земли и прогнали остатки тумана, льнув
шие к древесным корням, и стал виден караван, расположившийся на том бере
гу. Ах, где вы, благородные путешественники минувшего, воины и торговцы, им
евшие Ц если верить книгам Ц дело лишь с пряностями и серебром!.. Караван
Ксоо Таркима был не из тех, на которые приятно смотреть. На лужайке у бере
га щипали траву четыре саврасые лошадки некрупной, но сильной и очень вы
носливой нардарской породы. Когда придёт пора трогаться в путь, их впряг
ут в стоящую под деревьями повозку. Повозка большая и вместительная; в не
й путешествует имущество Таркима и много зерна, засыпанного в мешки. То, к
оторое получше, Ц на корм коням. То, которое дешевле и хуже, Ц на кашу для
трёх десятков людей. Потому что эти так называемые люди лучшего обращени
я поистине не заслужили. К задку повозки намертво приделана длинная и то
лстая цепь, а к цепи попарно Ц кто за правую руку, кто за левую Ц прикован
ы рабы. В этом заключается необычность. В пристойном караване рабы идут с
ами, а дети, неясные красавицы и старики со старухами даже едут в возках. Н
о у Таркима такие рабы, что ни один здравомыслящий человек себе подобных
не пожелает. Месяц назад все они сидели за тюремной решёткой Ц воры, граб
ители и мошенники, пойманные с поличным, и в старые славные времена, о кото
рых так тоскует Таркимов отец, Ксоо Хармал, их давно бы уже казнили на рыно
чной площади, когда приходит весна и настаёт время очищать тюрьмы. Нынеш
ний шад, да прольётся ему под ноги дождь, ограничил смертную казнь, и тепер
ь подвалы освобождают иначе. Скопившийся за зиму сброд продают за бесцен
ок торговцам, а те выбирают мужиков поздоровее и доставляют на рудники. И
без цепей тут не обойтись, ведь разбойный люд не ценит продления жизни, да
рованной милосердием шада, и только думает о том, как бы сбежать. Потому ид
ут Таркимовы рабы грязными, нечёсанными и немытыми, потому и выглядит ег
о караван до того непотребно, что самому хозяину неохота смотреть. Одно б
лаго Ц недалеко осталось шагать. А там, в Самоцветных горах, за сильных па
рней дадут настоящую цену. Золотом и дорогими камнями. Даже не спрашивая
о строптивости нрава. Там из самых опасных, благодаря которым Тарким в пу
ти некрепко спит по ночам, живенько повышибут дурь…
…Надсмотрщики неторопливо шли вдоль цели, черенками копий и просто пинк
ами поднимая тех, кто ещё спал или притворялся, что спит. Рабы огрызались в
ответ, переругиваясь на нескольких языках. В большом котле, подвешенном
над огнём, булькала ячменная каша.
Размышления хозяина каравана были прерваны внезапным возгласом одного
из надсмотрщиков. В дальнем пути следует быть готовым решительно ко все
му, но неожиданное всегда застаёт врасплох, иначе оно называлось бы по-др
угому. Ксоо Тарким тревожно вскинул голову, едва не расплескав из чашки д
ушистый чай: «Что? Неужели за ночь кто-то пропал?..»
Оказалось, однако, что в караване произошла не убыль, а прибыль. Туман расс
еялся окончательно, открыв дорогу, накануне выведшую их к озеру. И Тарким
увидел, что по дороге, хромая и спотыкаясь, из последних сил плёлся мальчи
шка.
Ц Каттай?.. Ц искренне изумился торговец. Ц Во имя запылённых сандалий
Хранящей-в-пути!.. Вот уж не думал, что он найдётся. Да ещё сумеет нас догнат
ь!..
Правду молвить, вчера он почти обрадовался, когда после дневного привала
они недосчитались маленького паршивца. Его, конечно, поискали, но больше
для виду. От такого раба немного толку в дороге, да и на рудниках за него бо
льшой цены не дадут. Тарким его и купил-то больше из желания выручить стар
ого знакомого, неожиданно испытавшего затруднение в деньгах… Пропал Ц
и да будет к нему милостива Богиня. И что же? Потерявшийся было мальчишка с
тоял тут как тут, грязный, измученный… но, по всей видимости, невредимый. В
от он разглядел Ксоо Таркима и хотел было к нему побежать, однако ноги вко
нец отказались повиноваться. Надсмотрщик, широко улыбаясь, подхватил ег
о и понёс. Он вообще-то немногим отличался от своих подопечных, этот надсм
отрщик; его звали Харгелл ("Наверняка не настоящее имя», Ц время от време
ни думал Тарким), невольники боялись его жестокой руки, а рожа у Харгелла б
ыла самая что ни есть воровская, и Тарким нимало не сомневался, что в одном
из городов Нарлака по нему скучала верёвка. Но вот мальчишку нёс так, слов
но тот был его собственным сыном, утраченным и вновь обретённым. Торгове
ц удивился, глядя на них, и помимо воли ощутил, как отозвалось что-то внутр
и.
Харгелл приблизился и поставил было Каттая перед хозяином, но мальчик не
медленно упал на колени:
Ц Мой господин!.. Прости ничтожного раба, Мой великодушный и милостивый г
осподин…
Тарким безуспешно попробовал напустить на себя строгость:
Ц Прощу, если правдиво расскажешь, что о тобой приключилось.
Ц Вчера, Ц всхлипнул Каттай, Ц ничтожный раб сильно стёр ноги, мой госп
один. Раб устал и крепко заснул под кустом. Он не слышал, как караван отпра
вился в путь. Когда раб проснулся, вокруг никого не было, а солнце уже клон
илось к закату…
Его с детства приучили к тому, что в присутствии хозяина раб не должен гов
орить о себе «я»: это привилегия свободного человека, право, которое пред
ки Каттая утратили давным-давно.
Тарким отхлебнул чаю:
Ц И ты побежал меня догонять?
Ц Да, мой милостивый господин… В эту ночь, один-одинёшенек на лесной дор
оге, Каттай ничего так не хотел, как вновь оказаться в караване хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14