Но ты такая очаровательная, что сделать это очень трудно. Ты
хочешь кушать?
- Нет.
- А спать?
- Тоже нет.
- Но все равно нам придется лечь в одну постель и я постараюсь
уснуть хотя бы с тобой всю ночь, видеть тебя и не трогать невозможно.
- Хорошо, я лягу.
- У меня одна кровать, нам придется лечь вдвоем. Но ты не бойся, я
тебе ничего плохого не сделаю. Чтобы тебе не было страшно и чтобы ты не
скучала я оставлю свет и дам тебе интересную книжку.
- Хорошо.
Я отыскал ей в шкафу томик Флобера и дал ей.
- Теперь ты раздевайся и ложись, я пойду помоюсь пока.
Она кивнула головой в знак согласия, пошла к кровати. Я с
восхищением смотрел на ее изящные ноги, картинную талию, но сделал над
собой усилие и вышел. У меня было подлое желание подсмотреть в щелку,
но с этим я справился. Минут через десять я вернулся. Она уже лежала в
постели, укрывшись до подбородка одеялом и сосредоточенно смотрела в
потолок.
- Что же ты не читаешь?
- Я потом, когда вы уснете.
- Тогда закрой глаза, я разденусь.
Она зажмурила глаза. Я быстро разделся и лег с края, укрывшись
покрывалом. Пожелав ей спокойной ночи, я повернулся к ней спиной
пытаясь заснуть. То ли от того, что выспался днем, то ли от
возбуждения, сон ко мне не шел. Я слышал, как тихонько зашелестели
страницы книги, слышал ее дыхание. Я попробовал думать о работе,
вспомнил, что еще не сделано, попытался представить, как меня завтра
встретят на заводе, потом начал считать и досчитал до двух тысяч,
устал. Мне захотелось посмотреть, что делает девочка.
- Валенсия, ты спишь?
- Нет. Я вам мешаю.
- Нисколько. Скажи, ты не будешь против, если я укроюсь одеялом?
Покрывало жесткое и не греет.
- Ну да. Пожалуйста. Как я раньше не подумала об этом?
Она отодвинулась к стене и, накинула на меня край одеяла.
- Теперь вам тепло?
- Тепло, - ответил, чувствуя, как дрожит от возбуждения мой голос.

- 33 -
Все труднее и труднее было владеть собой. Между нами было не более
десяти сантиметров и я чувствовал тепло ее тела, его запах. Полежав
спокойно минут пять, я притворился спящим и повернулся на спину. Мое
голое бедро прикоснулось к ее бедру. Она вздрогнула и немного
отодвинулась. С замиранием сердца я лежал, еле сдерживая дыхание и
порыв страсти. Это была пытка, равной которой не было, видимо, на
свете. Чувствовать возле себя нежное тело девушки, притом голое и не
прикоснуться к ней ни одним пальцем. Это кошмарный сон. Я повернулся
лицом к ней, все также имитируя беспокойный сон и положил ей руку на
грудь. Твердая девичья грудь едва поддалась под тяжестью моей руки.
Валенсия задрожала, как от присутствия лихорадки и испуганно замерла,
не зная, что делать, я с невыразимым наслаждением сжимал неподатливую
мягкость ее груди, еле сдерживая крик похотливой радости. Валенсия
стала тяжело дышать, ее грудь вздымалась под моей рукой, как волна
океана. Наконец она решилась и осторожно сняла мою руку со своей
груди, положила ее на меня. Но я уже не мог остановиться. Я убеждал
себя, что время осталось мало и только поласкаю милую девочку, не
причинив ей вреда. Я "проснулся". Валенсия лежала на спине. Ее руки
были вытянуты вдоль тела, поверх одеяла, книга лежала на груди. Ее
широко раскрытые глаза, не мигая смотрели в потолок, красивые девичьи
угловатые плечи едва выступали дужками ключиц и слегка вздрагивали,
губы что-то беззвучно шептали.
- Валенсия, милая девочка, - вырвалось у меня восклицание. Я
помимо своей воли, движимый одним инстинктом плоти, приподнялся на
одной руке и, обняв ее за шею, приник к ее губам в долгом, трепетном и
страстном поцелуе. От неожиданности она даже не сопротивлялась. А когда
с нечеловеческим усилием я оторвал свои губы от ее рта, она испуганно
прошептала:
- Вы ничего плохого мне не сделали. Вы хороший, да?
- Да, да милая, - злясь на себя ответил я, - только еще раз
поцелую. Тебе приятно?
- Приятно.
Я снова схватил ее губы, целовал их долго, безудержно, неистово,
как будто одним этим пытался охладить немного испепеляющее желание
плоти. Я прижался всем телом как к горячему бархату ее невинной
наготы, чувствуя, как сильно бьется ее сердце. И вдруг удивительное
спокойствие оборвало все мои желания. Я лег на спину, и вкушая сладость
покоя, закрыл глаза.
- Что с вами? - спросила Валенсия, склонившись на до мной. Бедная
девочка так испугалась, что не заметила, как по пояс вылезла из под
одеяла. Я открыл глаза и... боже мой. Редко люди во сне видят такую
красоту. Надо мной, как два спелых розовых персика, трепетали ее
груди. Большие пуговки сосков острыми кончиками торчали вперед. Грудь
начиналась где-то у плеча, и постепенно повышалась закругляясь и
опускаясь едва заметной складочкой к животу, полная, упругая, будто
налитая соками земли и сильной здоровой молодостью. Ни слова не говоря,
я схватил ее своими руками и пригнул вниз, впился губами в коричневый
сосок. Она вскрикнула и забилась как пойманная птица.
- Не надо. Умоляю, - на ее глазах навернулись слезы. Я отпустил
ее.
- Тебе неприятно? - она не ответила и, уткнувшись в одеяло до
подбородка, неподвижно лежала, сотрясаемая нервной дрожью. Я склонился
над ней.
- Ведь я ничего плохого тебе не сделаю. Я хотел чтобы тебе было
хорошо. Тебе неприятно, когда я целую твою грудь?
Она посмотрела на меня своими изумрудными глазами и мотнула
головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38