С тех пор Худолеев запил и стал буянить, сводя счеты со всем светом, вин
оватым, как он был уверен, в его нынешних неурядицах.
Юсупка был сыном дворника Гимазетдина с тиверзинского двора. Тиверзин п
окровительствовал мальчику в мастерских. Это подогревало в Худолееве н
еприязнь к нему.
Ч Как ты напилок держишь, азиат, Ч орал Худолеев, таская Юсупку за волос
ы и костыляя по шее. Ч Нешто так отливку обдирают? Я тебе спрашиваю, будеш
ь ты мне работу поганить, касимовская невеста, алла мулла косые глаза?
Ч Ай не буду, дяинька, ай не буду, не буду, ай больно!
Ч Тыщу раз ему сказывали, вперед подведи бабку, а тады завинчивай упор, а
он знай свое, знай свое. Чуть мне шпентель не сломал, сукин сын.
Ч Я шпиндил не трогал, дяинька, ей-Богу, не трогал.
Ч За что ты мальчика тиранишь? Ч спросил Тиверзин, протиснувшись сквоз
ь толпу.
Ч Свои собаки грызутся, чужая не подходи, Ч отрезал Худолеев.
Ч Я тебя спрашиваю, за что ты мальчика тиранишь?
Ч А я тебе говорю, проходи с Богом, социал-командир. Его убить мало, сволоч
ь этакую, чуть мне шпентель не сломал. Пущай мне руки целует, что жив остал
ся, косой черт, Ч уши я ему только надрал да за волосы поучил.
Ч А что же, по-твоему, ему за это надо голову оторвать, дядя Худолей? Посты
дился бы право. Старый мастер, дожил до седых волос, а не нажил ума.
Ч Проходи, проходи, говорю, покуда цел. Дух из тебя я вышибу учить меня, соб
ачье гузно! Тебя на шпалах делали, севрюжья кровь, у отца под самым носом. М
ать твою, мокрохвостку, я во как знаю, кошку драную, трепаный подол!
Все происшедшее дальше заняло не больше минуты. Оба схватили первое, что
подвернулось под руку на подставках станков, на которых валялись тяжелы
е инструменты и куски железа, и убили бы друг друга, если бы народ в ту же ми
нуту не бросился кучею их разнимать. Худолеев и Тиверзин стояли, нагнув г
оловы и почти касаясь друг друга лбами, бледные с налившимися кровью гла
зами. От волнения они не могли выговорить ни слова. Их крепко держали, ухва
тивши сзади за руки. Минутами, собравшись с силой, они начинали вырыватьс
я, извиваясь всем телом и волоча за собой висевших на них товарищей. Крючк
и и пуговицы у них на одёже пообрывались, куртки и рубахи сползли с оголив
шихся плеч. Нестройный гам вокруг них не умолкал.
Ч Зубило! Зубило у него отыми Ч проломит башку. Ч Тише, тише, дядя Петр, в
ывернем руку! Ч Это всё так с ними хороводиться? Растащить врозь, посадит
ь под замок Ч и дело с концом.
Вдруг нечеловеческим усилием Тиверзин стряхнул с себя клубок наваливш
ихся тел и, вырвавшись от них, с разбега очутился у двери. Его кинулись был
о ловить, но увидав, что у него совсем не то на уме, оставили в покое. Его окр
ужала осенняя сырость, ночь, темнота.
Ч Ты им стараешься добро, а они норовят тебе нож в ребро, Ч ворчал он и не
сознавал, куда и зачем он идет.
Этот мир подлости и подлога, где разъевшаяся барынька смеет так смотреть
на дуралеев-тружеников, а спившаяся жертва этих порядков находит удово
льствие в глумлении над себе подобным, этот мир был ему сейчас ненавистн
ее, чем когда-либо. Он шел быстро, словно поспешность его походки могла пр
иблизить время, когда все на свете будет разумно и стройно, как сейчас в ег
о разгоряченной голове. Он знал, что их стремления последних дней, беспор
ядки на линии, речи на сходках и их решение бастовать, не приведенное пока
еще в исполнение, но и не отмененное, Ч все это отдельные части этого бол
ьшого и еще предстоящего пути.
Но сейчас его возбуждение дошло до такой степени, что ему не терпелось пр
обежать все это расстояние разом, не переводя дыхания. Он не соображал, ку
да он шагает, широко раскидывая ноги, но ноги прекрасно знали, куда несли е
го.
Тиверзин долго не подозревал, что после ухода его и Антипова из землянки
на заседании было постановлено приступить к забастовке в этот же вечер.
Члены комитета тут же распределили между собой, кому куда идти и кого где
снимать.
Когда из паровозоремонтного, словно со дна Тиверзинской души, вырвался х
риплый, постепенно прочищающийся и выравнивающийся сигнал, от входного
семафора к городу уже двигалась толпа из депо и с товарной станции, слива
ясь с новою толпой, побросавшей работу по Тиверзинскому свистку из котел
ьной.
Тиверзин много лет думал, что это он один остановил в ту ночь работы и движ
ение на дороге. Только позднейшие процессы, на которых его судили по сово
купности и не вставляли подстрекательства к забастовке в пункты обвине
ния, вывели его из этого заблуждения.
Выбегали, спрашивали:
Ч Куда народ свищут? Ч Из темноты отвечали:
Ч Небось и сам не глухой. Слышишь Ч тревога. Пожар тушить. Ч А где горит?
Ч Стало быть горит, коли свищут.
Хлопали двери, выходили новые. Раздавались другие голоса.
Ч Толкуй тоже Ч пожар! Деревня! Не слушайте дурака. Это называется зашаб
ашили, понял? Вот хомут, вот дуга, я те больше не слуга. По домам, ребята.
Народу все прибывало. Железная дорога забастовала.

7

Тиверзин пришел домой на третий день продрогший, невыспавшийся и небрит
ый. Накануне ночью грянул мороз, небывалый для таких чисел, а Тиверзин был
одет по-осеннему. У ворот встретил его дворник Гимазетдин.
Ч Спасибо, господин Тиверзин, Ч зарядил он. Ч Юсуп обида не давал, заста
вил век Бога молить.
Ч Что ты очумел, Гимазетдин, какой я тебе господин? Брось ты это, пожалуйс
та. Говори скорее, видишь мороз какой.
Ч Зачем мороз, тебе тепло, Савельич. Мы вчерашний день твой мамаша Марфа
Гавриловна Москва-Товарная полный сарай дров возили, одна береза, хорош
ие дрова, сухие дрова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30