Лян Юнь не тронулся с места и заказал официанту десяток пельменей. Принялся за них. Прошло еще несколько минут, и Одноглазый снова вернулся, на этот раз вместе с Рябым. Они вошли в харчевню и стали рассматривать посетителей. Большинство здесь было портовыми грузчиками, и Лян Юнь не вызвал у них подозрений. Они посовещались, и Одноглазый отправился на кухню. Когда они ушли, Лян Юнь расплатился и тоже покинул харчевню.
Лицо резал холодный ветер. Стояла глубокая ночь. О каменную грудь мола шумно бились волны. На Ласточкиной горе мигал маяк.. Лян Юнь не чувствовал холода. Он испытывал прилив сил. Ему снова удалось обмануть врагов и помочь Шану. Он уже сознавал себя полезным в борьбе.
По указанию подпольного горкома партии Шана временно направили на работу в деревню.
Прошел год. О забастовке в порту никто больше не вспоминал. Подрядчик умер, на пристани его заменил другой. После детального изучения положения подпольный горком принял решение укрепить портовую ячейку и вернул Шана обратно. Шан снова зарегистрировался грузчиком на той же пристани, где работал раньше.
Это была уже весна 1945 года.
На Ласточкиной горе зацвела софора. Далеко вокруг разливался ее аромат. С гор в город прилетели яркие безымянные пичужки. Из католического костела на склоне горы доносились глухие удары колокола. Одетые во все черное монашенки чинно бродили по монастырскому саду. У моря, на отмели, несколько человек ловили рыбу.
На отдаленной от берега скале сидел рыбак в длинном халате. Он не спускал глаз с поплавка, однако время от времени оглядывался и обводил взглядом берег. Похоже было, что он кого-то ждал. И действительно, вскоре к нему направился прямо по камням молодой паренек. Парень был невысокого роста, но крепкий и ловкий — он легко, как молодой олень, перепрыгивал с одного камня на другой. Добравшись до человека в халате, он сел рядом.
— Учитель Пэй, много поймали?
Пэй добродушно усмехнулся.
— Знаешь, я совсем не умею ловить рыбу. Вот смотри, всего три маленькие рыбешки. Бери-ка удочку лучше ты, Лян Юнь.
Лян Юнь взял удилище и, достав из кармана свернутую трубочкой книгу, незаметно передал ее Пэю. Тот раскрыл ее, достал из середины листок бумажки, внимательно прочитал и, порвав на мельчайшие клочки, бросил в море. Повертев в руках книгу, спросил:
— Уже прочитал?
— Прочитал.
— Ну и как?
— Очень хорошая.
Лян Юнь был теперь связным, и каждый раз, когда он приносил Пэю очередные сообщения, тот давал ему что-нибудь почитать. Лян Юнь читал жадно. Из книг он узнал о революции, понял, почему одни люди богаты, а другие бедны. Он узнал, что в мире существуют разные классы, и понял, что выход один — в борьбе. Но самое главное — книги рассказали ему, что именно они, рабочие, способны руководить борьбой всего народа за лучшую жизнь, что они никогда не отступят от своей цели и добьются освобождения, каких бы жертв им это ни стоило. И самые героические, самые твердые, самые лучшие люди среди них носят звание коммунистов.
Думая о героях прочитанных книг, он думал также об отце, о Шане, Фыне. Может быть, и они тоже коммунисты?
Когда Лян Юнь возвращался обратно, за пазухой у него снова лежала книжка. Пэй сказал ему, чтобы он внимательно прочитал ее. Книжка была довольно толстая и, вероятно потому, что ее прочитало уже много людей, порванная и засаленная. Название странное: «Как закалялась сталь».
С Пэем у него установились дружеские отношения.Официально Пэй работал учителем в третьей городской школе. Несмотря на сложность и трудность партийной работы, он блестяще справлялся со своими обязанностями в школе. Да и по внешности в этом почтенном школьном учителе никто бы не заподозрил подпольщика. Он всегда ходил в халате и матерчатых туфлях, носил европейскую шляпу. Высокий и худой, он производил впечатление интеллигентного и благонадежного человека.
Никто не мог бы поверить, что за скромной внешностью школьного учителя скрывается один из кадровых работников Восьмой армии, руководитель городской подпольной организации.
Став связным, Ляп Юнь перешел работать на пассажирскую пристань. Работа здесь давала ему больше возможностей отлучаться по своим делам. Находясь где-нибудь в городе, он время от времени поглядывал на маяк на Ласточкиной горе. Когда на флагштоке маяка появлялся флажок, обозначавший приход в гавань пассажирского парохода, он успевал добежать до пристани.
Ласточкина гора — в виде гигантской, устремившейся в море ласточки — представляла собой нагромождение мрачных серых скал, но ее склоны заполняли маленькие двухэтажные коттеджи, окруженные массивами зелени. В этих коттеджах жила городская знать — главным образом предатели китайцы, занимавшие крупные посты в местном марионеточном правительстве.
Лян Юнь стоял на пристани. К берегу быстро приближался катер. Это был небольшой таможенный катер, только что отваливший от ставшего на рейд громадного пассажирского парохода. Катер, тарахтя мотором, подошел к причалу. На берег легко выпрыгнул молодой таможенный офицер. Оглядевшись по сторонам, он окликнул Лян Юня:
— Эй, кули! Возьми багаж.
Юноша смерил его пренебрежительным взглядом и по ступенькам спустился вниз, к катеру. Там в каюте сидели две женщины. Одна — лет сорока, очень полная, в пестром платье-халате и с толстым слоем пудры на лице. Другой пассажиркой была двадцатилетняя девушка в белом. Черные волосы ее были перевязаны ярко-красной шелковой лентой. Лицо очень чистое, с каким-то неповторимо милым и женственным выражением. В руках у девушки была плетеная шелковая сумочка. Рядом стоял большой желтый кожаный чемодан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67