Ясно, было, что Старая Лиса постарался, — только доказательств — никаких.
— Так что же, нам всю жизнь терпеть этих подрядчиков? — Лян Юнь яростно стиснул кулаки.
— Действовать, как Белый Дракон, не годится. В одиночку против подрядчика бороться — не дело.
Допустим, ты его даже убьешь. Ну и что? Вот гляди, Старая Лиса умер, так сынок его место занял. Пристань как была, так и осталась их Поднебесной. Теперь еще японцы на нашей шее. Тут, брат, всю власть менять надо, самим хозяйничать.
— А можно это сделать?
— Можно. — Шан еще больше понизил голос. — Уже есть одна страна, где это сделали, — Россия. Там рабочие свергли власть богатеев. И все бедняки, независимо от того, работают они на фабриках или пашут землю, сами себе хозяева. И никто над ними не измывается.
— А у нас почему так не сделают?
— И у нас такое время наступит. Только всем нам, беднякам, надо для этого объединиться и вместе бороться с негодяями, которые сидят на нашей шее.
Лян Юнь смотрел на него восторженными и горящими глазами. Он слушал Шана со смешанным чувством стыда, раскаяния и Досады. Ему вспомнились слухи, которые в деревне тайком передавали один другому крестьяне, о коммунистах и Восьмой армии. Стало понятно, за что арестован был отец...
Он вскочил и бросился к стоявшей в углу удочке. Схватил ее и с треском переломил. Сложил обломки вместе, переломил их еше раз, швырнул на землю и стал топтать. Шан с улыбкой наблюдал за этой вспышкой ярости.
Время было уже позднее. Лян Юнь отказался остаться ночевать у Шана и одиноко побрел домой.
Легкими порывами налетал морской ветерок, принося прохладу. Лян Юнь немного успокоился. У барака многие кули сидели на улице, наслаждаясь прохладой. Цао, как всегда, играл на хуцине, напевая под протяжные, заунывные звуки свою незамысловатую песенку:
Мне всю жизнь не везло, Как дракон на мели...
Лян Юнь пошел искать Фына. Того не было ни в бараке, ни возле него. Потоптавшись, он направился к пристани. Еще издали заметил сидящую на деревянной тумбе темную фигуру. Подошел ближе.
— Брат Фын!..
Фын, не отрывая взгляда, смотрел на море. Он ничего не ответил. Лян Юнь стоял подле него, опустив голову. Потом тихо сказал:
— Брат Фын, ты не думай, что я подлиза или подхалим. Я просто... не сообразил сразу.
Фын повернул голову, резко поднялся и молча прижал его к груди.
На другой день во время работы подрядчик подковылял к Лян Юню и остановился рядом. На нем был новый европейский костюм и соломенная шляпа на голове. В руках — дорогой веер.
— Лян Юнь, вечером переоденься. Я хочу повести тебя в театр, — сказал подрядчик.
— Я никуда не пойду!
Подрядчик удивленно воззрился на него.
— Ты что это? Может, кто обидел?
— Никто меня не обижал!
Подрядчик, недоумевая, постоял немного и отошел. Лян Юнь смачно сплюнул ему вслед.
В обеденный перерыв Ляп Большой отвел «братишку» в сторону.
— Послушай, Маленький Лян, привалило к тебе счастье. Подрядчик хочет тебя усыновить — он только что говорил со мной.
— Иди сам к нему в сыновья! — крикнул Лян Юнь срывающимся голосом.
Сидевшие неподалеку рабочие подошли к ним, чтобы узнать, из-за чего они ссорятся. Большой Лян развел руками.
— Я то тут при чем, судите сами? Только что разыскал меня подрядчик, тихонько говорит: «Лян Большой, понравился мне твой братишка. Смышленый такой. Хочу, — говорит, — его усыновить». Я мальчишке об этом говорю, а его словно муха какая укусила. Так и кинулся на меня!..
— Маленький Лян, -- принялись «урезонивать» его грузчики. — А почему бы тебе не стать подряд-чйковым сыном? Двое стариков всего, помрут — сколько богатства тебе останется!
— Сладко говоришь, что же ты сам с ним не породнишься?
— Я! — Грузчик состроил гримасу. — Я бы с радостью, только он.не захочет...
— Ха-ха-ха!..
У Лян Юня на ресницах уже висели слезы. Он знал, что кули шутят без всякой задней мысли, новее же был обижен. Их дружеские насмешки показались ему злыми. Он закрыл лицо руками и неожиданно для всех горько расплакался.
На второй год жизни Лян Юня в городе зима выдалась сырой и холодной. Сходни на пристани обледенели. Грузчики старались ходить по ним как можно осторожнее.
Лян Юнь давно уже не выдавал бирки. Подрядчик был очень раздражен поведением «не знающего приличия сопляка» и велел ему работать на пристани наравне с другими грузчиками.
Когда Фын заступился за паренька, приказчик вспылил:
— Какое мне дело, что он молодой! У меня здесь, черт возьми, не приют для всякого дерьма! Хочет — пусть работает, а не хочет — может убираться!
Кули, как могли, заботились о Лян Юне. Оставляли ему самые маленькие и легкие тюки, на сходнях и на пристани уступали дорогу.
Пятнадцатилетний паренек, проработав год грузчиком, закалился и окреп. Он очень быстро рос и теперь всего на полголовы был ниже, чем Фын.
А Заяц оставался таким же. Лян Юнь часто встречался с ним. Летом они частенько уходили на. камни у подножия Ласточкиной горы и сидели там часами, болтая в воде ногами и разглядывая подводных обитателей. Заяц и в самом деле научил его ловить крабов, но во Дворце Яшмового императора, на горе Большая Медведица и в других местах, куда он обещал его отвести, они так и не побывали. За прошедший год Заяц сильно захирел, стал вялым и апатичным. Он часто кашлял, а пробежав несколько шагов, задыхался. Лян Юнь всю зиму навещал его, а иногда и снабжал несколькими медяками.
Заяц брал деньги, сжимал их в кулачке и смотрел на Лян Юня восторженным и признательным взглядом. Он даже не благодарил и не говорил о том, что постарается в будущем вернуть эти деньги.
Дневная работа закончилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67