Вероятно, она мало угождает ему, поддерживая лишь ровные отношения. Но он и сам виноват: рохля, лапша. Придя к такому определению, Пейтон язвительно усмехнулась: недаром Барри на своем маскарадном костюме нарисовал тарелку с лапшой.
Не в силах разобраться в собственных чувствах Пейтон решила выпить и направилась к бару, прокладывая себе путь сквозь толпу и принося извинения, когда кого-нибудь задевала надетыми на руки широкими крыльями.
Маскарадные костюмы были разнообразными. Вот бравый солдат беседует с моряком, а вот Микки-Маус, прихорашиваясь и глупо хихикая, крутится вокруг Золушки. Однако многие участники маскарада выдумкой не блеснули и, видно, последовав чьему-то невзыскательному совету, просто прикрепили на грудь костюма лоскут белой материи, на котором изобразили незатейливый атрибут из собственной практики: кто выбрал зубную пасту, кто – мост с золотыми коронками, а кто – просто зуб. У каждой маски был номер.
Выпив двойную порцию водки и обретя хладнокровие, Пейтон подошла к Барри, подняв маску на лоб. К ним приблизилась женщина, одетая гейшей.
– У вас прекрасный костюм! – восхитилась она.
Пейтон сочла, что похвала относится к мужу, и только по взгляду женщины, остановившемуся на ней, сообразила, что похвалили ее. Ей показалось странным, что, находясь рядом с мужем, она привлекла чье-то внимание. Она была всего лишь мужней женой, призванной его обихаживать, выполнявшей чуть ли не роль реморы, обихаживающей акулу, которая терпит докучную прилипалу в силу необходимости: та очищает ей кожу после еды.
– Спасибо, – сказала Пейтон. – Я – Пейтон Эмберг, а это мой муж, доктор Барри Эмберг.
– Я, кажется, однажды вас видела, – ответила женщина. Она, казалось, нарочито задумалась и, всплеснув руками, продолжила: – Вспомнила! Несколько лет назад я видела вас в салоне красоты на Семьдесят второй улице. Вы там были с подругой и говорили о своих сердечных делах. Я обратила на вас внимание, потому что вы были возбуждены.
– Вы ошиблись, – смущенно сказала Пейтон. – Я хожу в салон красоты на Тридцать четвертой улице. В том салоне, о котором вы говорите, я никогда не была.
– Да вы просто забыли. Я вас запомнила хорошо. У меня на лица хорошая память. – Гейша подняла маску на лоб.
– Рэчел! – воскликнул Барри. – А я тебя не узнал. То-то мне показался знакомым голос.
Пейтон окинула Рэчел взглядом – коллега мужа, Барри о ней рассказывал. По виду еврейка, моложе ее, достаточно привлекательна: сероглазая, с пышными рыжими волосами, обрамляющими лицо цвета слоновой кости; даже нос с горбинкой ее не портит; на Барри смотрит преданными глазами. Вот на ком ему следовало жениться. Грейс была бы довольна.
– Ну что, вспомнили? – спросила Рэчел голосом инквизитора.
Пейтон сочла за лучшее согласиться.
– Вы правы, – сказала она. – Теперь и я вспоминаю тот случай. Но это было очень давно, лет десять назад. Я в салоне была со своей подругой Викторией. В то время бедняжку преследовали любовные неудачи. Наверняка она делилась со мной своими невзгодами.
Рэчел хмыкнула и, заметив кого-то в толпе, поспешила навстречу.
– Пойдем выпьем, – сказала Пейтон, взглянув на мужа.
Он сохранял на лице полную безмятежность. Видимо, воспоминания Рэчел его нисколько не тронули. Впрочем, решила Пейтон, Барри, видно, даже не задумывается над тем, что она может ему изменить, или смотрит на такую возможность сквозь пальцы: главное – не знать ни о чем. Неудивительно, что он безмятежен.
Рэчел – вот кто действительно удивил! Надо же узнать человека, увиденного мельком, случайно, несколько лет назад! Да ладно, узнала – но зачем компрометировать женщину, говоря при ее супруге о вещах, для его ушей вовсе не предназначенных?
Впрочем, некоторые лица и эпизоды почему-то запоминаются. Она и сама не раз при случае вспоминала ненароком услышанный разговор двух парней, сидевших в машине с открытым верхом, один из которых жаловался другому на измену какой-то Кристи. Пожалуй, того беднягу, говорившего с отчаянием в голосе, она, повстречай, узнала бы тоже. Но разве она подошла бы к нему, встретив на вечернике, чтобы напомнить ему о Кристи – тем более, будь он в обществе женщины?
Размышления Пейтон прервал распорядитель бала, элегантный мужчина в смокинге. Улыбнувшись, он сообщил, что ее маскарадный костюм вошел в число лучших, и попросил ее пройти на помост для участия в церемонии награждения победителей конкурса. Пейтон возликовала: вдруг она выиграет первый приз – оплаченный обед на двоих в фешенебельном ресторане? Барри немного сник – его «паста» членам жюри пришлась не по вкусу.
Ожерелье Пейтон за вечер поистрепалось, пластмассовые зубы помялись, а когда она встала из-за стола и направилась через зал к помосту, стали один за другим отваливаться, шлепаясь на пол. Однако это печальное обстоятельство ее не смутило – ей было не до зубов.
Когда она поднялась на помост, распорядитель подвел ее к микрофону и, улыбнувшись, спросил:
– Как называется ваш костюм?
– Зубная волшебница, – ответила Пейтон. Распорядитель откашлялся и торжественно произнес:
– Первый приз присуждается костюму «Зубная волшебница», номер двадцать три – Пейтон Эмберг.
Пейтон хотелось плакать: она ни разу в жизни ничего не выигрывала, а тут ее неожиданно наградили, и дело не в призе – оценили ее труды. До сих пор превозносили лишь ее красоту – «Она такая красивая. Неудивительно, что Барри на ней женился». Но привлекательной внешностью ее наделили, такой родилась – ее заслуги в том не было. В то же время у Барри признавали совсем иные достоинства: восторгались его способностями, умом, профессиональными навыками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97