Отдав распоряжение, князь снова погрузился в чтение.Паоло почесал затылок.– По правде говоря, монсеньор… Принчипесса Зефира очень устала… и опасается, что у нее не хватит сил выехать завтра утром…Лицо князя снова обрело надменное выражение.– Княгине придется сделать над собой некоторое усилие. В конце концов, если усталость ее так велика, что она не может сделать нескольких шагов до кареты, отнесешь ее сам, Паоло, добром или силой…Говоря эти полные иронии слова, он решительно перевернул страницу, давая понять своему оруженосцу, что дело решено.Паоло, однако, не сдвинулся с места.– По правде говоря, монсеньор… у нее… ну да, какой-то странный вид… Я, конечно, не лекарь, но у нее такое лицо, что…Фульвио усмехнулся:– По-моему, Паоло, у тебя слишком мягкое сердце…Оруженосец продолжал переминаться с ноги на ногу:– Эх, монсеньор, принчипесса так молода и… если бы вы ее видели, она такая печальная, такая кроткая…– Печальная… кроткая… эта-то фурия… ну, конечно, она вскружила тебе голову, Паоло, – воскликнул князь, вскочив на ноги, обутые в домашние туфли в виде медвежьих лап.Голос князя дрожал от негодования. Глаз загорелся недобрым огнем.«Никогда он ее не простит», – с грустью подумал Паоло, который долгие годы служил молодому князю чуть ли не нянькой, и потому был единственным в доме Фарнелло, кто осмеливался временами возражать хозяину.– Эта колдунья своими улыбками и слезами добилась того, что ты, Паоло, размяк… Ты меня неприятно удивляешь, – сказал князь и решительным шагом вышел из комнаты. * * * – Мне сказали, что вам нездоровится, мадам…Коротко постучав в дверь, он быстро повернул торчавший снаружи ключ и вошел к Зефирине.Озадаченная его появлением, молодая женщина машинально выпрямилась, но продолжала сидеть в кресле, не имея сил подняться. Тем временем мадемуазель Плюш и двое слуг готовили в соседней комнате ванну с горячей водой.– Вовсе нет, я чувствую себя хорошо, – с трудом произнесла Зефирина.Глаза ее блестели, лицо вытянулось, нос заострился, скулы покраснели. Все это только подтверждало слова Паоло, но князь, полный мстительного чувства, не обратил на это никакого внимания.Подойдя к высокому окну, чтобы демонстративно проверить запоры, Фульвио произнес с иронией:– Я счастлив, что ваше здоровье так скоро восстановилось. Я понимаю, перспектива отправиться в одиночестве в Ломбардию и жить уединенно в башне замка вряд ли может вас порадовать, но кто же в этом виноват, мадам?Нечеловеческим усилием воли Зефирина заставила себя выйти из состояния апатии и дрожащим от волнения голосом ответила:– Я знаю, что вы ужасно обижены на меня и никогда не перестанете мне мстить…Князь прервал ее:– Вы удивительно проницательны, мадам…При свете канделябра лицо князя выражало такую непреклонность, что Зефирина содрогнулась. Она вытерла влажные ладони о свою разодранную в клочья фланелевую юбку. Потом, глубоко вздохнув, постаралась произнести как можно спокойнее:– Я прошу вас, монсеньор, отослать меня обратно.– Это куда же, позвольте спросить?– Во Францию.– Значит, во Францию! – произнес князь саркастическим тоном.– Да, в монастырь Сен-Савен.– Где вы, вероятно, примите постриг?– Где я… но вы должны понять, что после стольких потрясений я нуждаюсь в покое и размышлении.– У меня иные планы относительно вас, княгиня Фарнелло!Фульвио произнес это с какой-то особой насмешкой. Щеки Зефирины горели огнем. Сердце билось с такой силой, что она сама слышала его стук. Ей стало трудно дышать. Едва ли она видела Артемизу Плюш, входившую в этот момент в комнату, с Гро Леоном на плече, чтобы сказать, что ванна готова.– Sermon… Seigneur Проповедь… Спаситель (фр.).

, – пробормотала птица. Одного властного жеста оказалось довольно, чтобы и дуэнья, и птица, точно по волшебству, исчезли. У Зефирины перед глазами поплыли круги. Собравшись с последними силами, она возразила:– Вы неискренний человек, монсеньор, ведь я вас предупреждала…– Предупреждали?Князь вздернул брови, прежде чем снова напустить на себя насмешливый вид:– Не могу припомнить, мадам, чтобы вы имели деликатность предупредить меня о том, что собираетесь убить…– Убить?! – пролепетала Зефирина.– Это самое меньшее, что можно сказать. Нужно было иметь крепкую голову, чтобы избежать этого…– Я… я ничего подобного не хотела…Прижав руку к груди, князь поклонился:– С вашей стороны, мадам, это почти любезность.Не обращая внимания на то, что он перебил ее, Зефирина заговорила торопливо:– Я была откровенна с вами… В первую же нашу встречу я предупредила вас, князь Фарнелло, что не испытываю ни малейшего влечения к вам…– К мужу, у которого всего один глаз!– К нашему браку, – поправила Зефирина. – Я подчинилась отцу против воли и по принуждению… Вы купили меня за двести тысяч дукатов…– По правде говоря, я так ничего и не имею за свои деньги. А глядя на вас теперь, вас и узнать-то трудно… Кстати, не хотелось бы показаться мелочным, мадам, но не можете ли вы мне сказать, что сталось с тем колье, что я преподнес вам в день нашей свадьбы?– Колье? – повторила Зефирина растерянно.– Да, изумрудное колье, взятое из шкатулки моей покойной матери, княгини Фарнелло, которая действительно была достойна носить эту драгоценность.Зефирина наморщила лоб. Она поднесла ладони к мучительно стучащим вискам, стараясь привести в порядок свои путающиеся мысли.«Колье… Длинная нить из пятидесяти пластинок тончайшего золота, каждая из которых инкрустирована великолепными драгоценными камнями. В центре нити сверкал главный камень – изумруд величиной с орех, который держит в своей пасти леопард, из чистого золота… Третье колье, то самое, предсказанное Нострадамусом…»Зефирина вдруг вспомнила себя в ту свадебную ночь, снимающую перед зеркалом восхитительное и таинственное украшение, которое князь преподнес ей утром того же дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114