Ты слышишь ее? Она хочет забрать твоего ребенка… Берегись, доченька… я пришла, чтобы спрятать малышку, она не найдет ее…»Зефирина дико закричала. Дама в белом, внезапно заслоненная черными парусами, исчезла вместе с ребенком в стене.Зефирина проснулась в объятиях Фульвио.– Мой ребенок… – снова вскрикнула она.– Не бойся ничего, на этот раз не очень сильно, – почти крикнул Фульвио, стараясь перекричать глухой гул, как будто тысяча лошадей неслась галопом. Кровать ходила ходуном. В комнате все трещало и двигалось. Картины срывались со стен, вазы и канделябры падали на пол. Балдахин над головами Фульвио и Зефирины шатался точно парус на ветру. «Эта штука сейчас придавит нас», – успела подумать Зефирина.Ей казалось, что эта дьявольская сарабанда продолжалась целую вечность. И вдруг все, как по волшебству, прекратилось. В комнате все затихло. Во дворце наступила необычная тишина, нарушаемая лишь шумом морского прибоя.– Что… что это такое? – заикаясь, спросила Зефирина.– Землетрясение. На этот раз не сильное, – сказал Фульвио, обнимая жену.– Не сильное? Какого же тебе еще нужно?!– Видела бы ты то, что было двадцать лет назад. От Мессины до Сиракузы все посыпалось, а мой дворец выдержал, всего несколько трещин на стенах, – с гордостью сказал Фульвио.Потом спросил с тревогой:– Ну, как ты, дорогая?Привычным для всех будущих мам жестом Зефирина притронулась руками к животу. Ребенок, пораженный происходящим не меньше матери, перестал шевелиться. Но, как только мать успокоилась, он снова задвигался.Она чуть было не рассказала Фульвио о своем кошмарном сне, но потом подумала, что момент для этого не слишком подходящий.Погладив, в свою очередь, живот Зефирины, Фульвио встал, быстро надел домашнее платье и пошел справиться, много ли разрушений в замке.Теперь во дворце все ожило. Крики мадемуазель Плюш и верещанье Гро Леона перемежались хлопаньем дверей.Лежа под покрывалом, Зефирина закрыла глаза. Она была уверена, что видела свою мать, и знала, что та пришла предупредить ее о большой опасности.Зефирина вытянула ноги. Она почувствовала слабую боль в пояснице, но не придала этому значения.Она теперь была такой толстой, что у нее вообще все вокруг болело. Даже грудь набухла и стала огромной. Если она ложилась на спину, то ребенок не давал ей дышать.Она потянулась. Боль повторилась, словно кто-то время от времени наносил уколы. Как и землетрясение, она появилась внезапно.Зефирина, нимало не взволнованная, собиралась уснуть, как вдруг из горла ее вырвался хрип. Боль неожиданно стала нестерпимой. Живот стал каменным.В этот момент в комнату вошла мадемуазель Плюш.– Представляете, маленькая моя Зефирина… земЛа Дрожит… У нас, в милой нашей Луарской земле, ничего подобного нет. По моему мнению, это выглядит как-то не слишком по-христиански…– Плюш! – простонала Зефирина.Она кусала кружевную обшивку простыни.– Мой Бог, что случилось, светлость? Ах! Пресвятая Дева!Неожиданно Плюш опомнилась. С трудом подхватив подол жесткой от крахмала ночной рубашки, почтенная старая дева понеслась по коридору. Все, что она при этом могла произнести, состояло из нескольких слов:– Ла Дусер!.. На помощь! Ла Дусер!Но Зефирине нужен был вовсе не оруженосец, а врач. Поднятый с постели столько же причитаньями дуэньи, сколько землетрясением, лекарь тут же примчался к постели княгини.Бледный как смерть Фульвио держал руку жены: Ла Дусер говорил что-то нечленораздельное. Мадемуазель Плюш хныкала. Эмилия и Карлотта натыкались друг на друга. Гро Леон верещал, а Зефирина в постели охала.Доктор Урсино решительным тоном призвал собравшихся у постели роженицы к спокойствию. Для начала он выставил всех, включая мужа, за дверь. Затем приказал приготовить тазы с горячей водой. Наконец, впустил в комнату двух почтенных матрон, которые должны были помогать ему в работе, засучил рукава на своих коротких, но сильных руках и подошел к Зефирине, корчившейся от боли. Она стонала и кусала себе руку, стараясь справиться с болью.– Никогда не думала, что это так больно… И долго это будет продолжаться?Учтиво улыбаясь, доктор Урсино наклонился над ней. Ощупывая сквозь рубашку ее живот, он произнес малоутешительные слова:– Что за нетерпение, княгиня… у первородящей, каковой вы являетесь, это мероприятие наверняка продлится всю ночь… Глава XXXIСИНЬОРА ТРИНИТА ОРЛАНДО А в это время в Сиракузе, испытавшей не менее сильную встряску, синьора Орландо оттолкнула от себя стеклянный шар, в который перед этим всматривалась.В глазах ее блеснуло торжество.– Ты превзошел мои самые несбыточные желания, Велифар… Я смогу отомстить за моего Рикардо… Отомстить этой дряни за нас обоих!С того момента, как она появилась на острове под именем синьоры Тринита Орландо, донья Гермина ждала подходящего случая покинуть Сиракузу – она быстро узнала, что за ней следит маффия.Так что Сан-Сальвадор не стала сообщать о своем приезде на Сицилию испанскому вице-королю. Да и зачем? Она приехала сюда не ради Карла V, а ради осуществления своей мести.Когда она узнала об ужасной смерти единственного в мире любимого существа, своего сына Рикардо, она впервые в жизни лишилась сил и была убита горем.Раскаяние в совершенных ею самой злодеяниях? Неизбежность возмездия, о котором ее предупредил Агриппа Корнелиус, ничуть не взволновала ее. Напротив, вновь ожившая ненависть теперь полностью была направлена на Зефирину. Донья Гермина узнала, что Фульвио и Зефирина были среди нищих в замке Святого Ангела.– Почему я не прикончила ее еще в колыбели? – в тысячный раз терзала она себя вопросом, кусая до крови красивые белые руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114