Лям д'Асье протянул ему кувшин.– Теперь все в порядке. Скажи остальным, чтобы охраняли все подступы.Свет фонаря стал удаляться. Ля Либерте затворил дверь.– Возьмите, пейте.Он протянул кувшин Зефирине.У нее вновь появилось искушение выплеснуть содержимое ему в лицо. Но зачем? И потом, очень хотелось пить. На ощупь она взяла кувшин. Ее пальцы коснулись руки солдата. Зефирина пила долгими глотками свежую воду Тибра, но, напившись, запротестовала:– Могли бы дать мне хоть кусочек хлеба.Мужчина снова уселся на скамеечку. Зефирина едва различала его во мраке.– Очень сожалею, но у нас нет хлеба, у нас вообще нет никакой еды уже несколько дней.– Что ж, зато у вас есть, что выпить, – усмехнулась Зефирина.– Да, все, что у нас осталось, это бочонки с водкой.– И вы думаете, что это дает вам право требовать выкуп за людей, сделать меня заложницей? Уж не хотите ли вы, чтобы я прослезилась над вашей печальной судьбой?В третий раз сверкнула молния.– Вы судите, мадам, ничего не зная.Ля Либерте встал. Зефирина была почти уверена, что голос наемника задрожал. Довольная тем, что обнаружила слабое место, она продолжила наступление:– Да вы просто банда разбойников вне закона, вы считаете, что вам все позволено, даже похищать жену у мужа, требовать оружия и золота.– Мы потеряли наших командиров под Павией.– По-вашему, это уважительная причина?– Но мы умираем от голода, никто не дает нам никакой еды.– Если бы вы просили вежливо!– Что-что?! – крикнул, не сдержавшись, Ля Либерте.– То, что слышите, – не унималась Зефирина. – С хорошими манерами всегда можно получить то, чего желаешь, и…Одним прыжком мужчина оказался на подстилке и, придавив молодую женщину коленом, стал изо всех сил трясти ее.– Замолчите! Когда вы, наконец, поймете! В деревнях из-за всех этих иностранных армий уже начался голод… Мы ищем, кто бы нас снова нанял, но, если война кончится, у нас не будет хозяина.– Ну, это уж слишком, если вам нужна война только ради… – Зефирине пришлось умолкнуть, потому что Ля Либерте едва не свернул ей шею.– Да знаете ли вы, что такое голод? Сидя в своих дворцах и замках, что вы понимаете в жизни? Только и видите, что согнутые спины своих рабов и слуг… И ни разу не задумались, что речь идет о таких же мужчинах и женщинах, как вы.Полупридушенная, задыхающаяся, Зефирина из последних сил отбивалась от этого взбешенного революционера.Неожиданно поведение мужчины изменилось. Он начал тискать ее, обнимать, прижимать, руки полезли к ней под юбки. Обезумевшие губы искали ее губ. Поняв его намерения, она боролась, собрав последние силы. Колотя кулачками в грудь Ля Либерте, Зефирина с ужасом почувствовала, что по ее телу разливается жар.Горячее мужское дыхание обжигало ей шею. «В кого же я превратилась, если меня может взволновать подобный человек?!» Зефирина яростно сражалась, но, как ей казалось, больше с самой собою, чем с ним. «Боже правый, ее сейчас изнасилуют и ей это не будет неприятно!» Она собралась с последними силами и отшвырнула насильника.Возбужденная охватившим ее желанием, она невольно подумала: «Вот она месть монсеньору, моему мужу».А солдат, будто услышав ее немой призыв, всем своим телом придавил молодую женщину, бормоча при этом нечто непонятное:– Ты моя жена… жена навеки… Ты всегда мне принадлежала… Я никогда не забывал тебя… Зефи… моя Зефи…В небе прогрохотал гром и очередная молния на краткий миг осветила сарай. Но этого было достаточно, чтобы Зефирина разглядела склонившееся над ней лицо, на котором жизнь уже оставила свои следы.– Бас… тьен…В наступившей темноте Зефирина, казалось, продолжала видеть открытое волевое лицо, голубые глаза человека, с которым вместе росла, племянника своей кормилицы Пелажи, своего крепостного Бастьена, который сбежал при обстоятельствах, не особенно лестных для нее См. «Божественная Зефирина».

.– Бастьен! – повторила она срывающимся голосом. Волшебное мгновение кончилось. Молодой человек отполз на другой край подстилки. Опустив голову на руки, он прошептал усталым голосом:– Да, мадемуазель, это действительно я.Сам того не желая, бывший крепостной снова заговорил со своей хозяйкой в надлежащем тоне. Но она опустилась на колени, чтобы найти в темноте его руку:– Бастьен, друг мой… я так рада, что нашла тебя.Пальцы ее сжали мозолистые ладони молодого человека. Потом она обхватила руками его шею и прижала голову Бастьена к своей. И тут на нее тяжелой волной нахлынуло прошлое. Впечатление было столь сильным, что из глаз Зефирины хлынули слезы. Сквозь эти слезы, прерывающимся голосом она говорила:– Я повсюду тебя искала. О, Бастьен, почему ты так внезапно исчез? Я так боялась за тебя.Потрясенный ее словами, молодой человек сжал Зефирину в своих объятиях.– Извини меня, Зефи, но я больше не мог… «Видеть тебя живой, любить тебя и терпеть пытки, которым ты меня подвергала день за днем», – подумал он про себя.– Мне хотелось свободы, я нашел ее, а мои люди стали звать меня Ля Либерте Ля Либерте (la libertй) – «свобода» (фр.).

, – произнес он с гордостью.Немного успокоившись и продолжая удерживать руку Бастьена в своих руках, Зефирина спросила:– Гаэтан мне говорил, что в Павии ты спас ему жизнь…– Да, мне повезло. Бедняга… Когда я увидел его лежащим на земле и истекающим кровью, я подумал о вас, о вашем горе… а вы вот теперь замужем за другим и… стали княгиней, – добавил Бастьен с какой-то злой нотой в голосе.– Не суди о том, чего не знаешь, – сказала Зефирина. Перескакивая с пятого на десятое, она рассказала ему все, что с ней приключилось во Франции после разгрома французов под Павией… разорение… отчаянное положение… вынужденное замужество ради спасения отца… В своем рассказе она деликатно умолчала о побеге с Гаэтаном и сразу перешла к финальному событию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114