Бом: И у нас нет оснований считать, что они могут эту проблему решить.
Кришнамурти: Да, нет оснований.
Бом: Некоторые люди, занимающиеся вопросами исследования обратной связи в биологических объектах, считают, что способны влиять на мозг, подключая какой-то прибор к электрической сети и следя за показаниями по его шкале; этим способом можно изменять сердечный ритм, кровяное давление и другие показатели. Эти люди питают надежду, что что-то может быть сделано.
Кришнамурти: Но они не достигают результатов.
Бом: Они не могут добраться очень далеко.
Кришнамурти: А мы, извините, не можем ожидать, что эти ученые и их метод исследования обратной биосвязи разрешат проблему. Что же нам делать?
Бом: Следующий вопрос таков: способен ли мозг осознать свою собственную структуру?
Кришнамурти: Может ли мозг осознавать свое движение, и не только осознавать, но и обладать достаточной энергией, чтобы сломать все стереотипы и двигаться независимо от них?
Бом: Следует задать вопрос: в какой степени мозг обладает свободой, чтобы вырваться из стереотипов?
Кришнамурти: Что вы имеете в виду?
Бом: Видите ли, если вы начинаете с утверждения, что мозг в плену стереотипа, то это может быть и не так.
Кришнамурти: Но это очевидно.
Бом: Лишь в той степени, в какой мы способны это видеть. Мозг может не обладать достаточной свободой и может не иметь достаточно сил, чтобы вырваться из стереотипа.
Кришнамурти: Это я и сказал: нет у него достаточно энергии, достаточно силы.
Бом: Да, он, может быть, не в состоянии совершить то действие, которое ему необходимо, чтобы освободиться.
Кришнамурти: Таким образом, он оказывается узником самого себя. Что же тогда остается?
Бом: Тогда это конец.
Кришнамурти: Конец ли?
Бом: Если это так, то конец. Если сам мозг не может это разрушить, то людям, пожалуй, следовало бы попытаться выбрать какой-то другой путь решения проблемы.
Нарайан: Когда мы говорим о мозге в том смысле, что он связан с чувствами и нервной системой, то тут, конечно, существует биологическая обратная связь. Есть ли какой-то другой инструмент, имеющий отношение к мозгу, но иначе воздействующий на него?
Кришнамурти: Что вы имеете в виду? Какой-то другой фактор?
Нарайан: Какой-то другой фактор в самой человеческой структуре. Потому что, очевидно, с помощью нервной системы мозг получает питание, но этого все же недостаточно. Не существует ли какой-то другой внутренний фактор, который дает энергию мозгу?
Кришнамурти: Я хотел бы это рассмотреть. Мозг постоянно занят различными проблемами, проявляя цепкость, испытывая привязанность и т.д. Он постоянно находится в состоянии озабоченности. Это, пожалуй, и есть главный фактор. А если бы мозг не был обременен, был бы он тогда инертным? Если бы он не был поглощен проблемами, разве у него не было бы энергии, необходимой для того, чтобы сломать стереотипы?
Бом: Теперь у нас прежде всего возникает вопрос: ведь кто-то вполне мог бы подумать, что если мозг не занят, то это происходит от того, что он слишком легко относится к своим проблемам.
Кришнамурти: Что он стал ленивым и все прочее! Нет, этого я не думаю.
Бом: Если вы считаете, что мозг может быть незанятым, но все же активным...
Кришнамурти: Разумеется. Именно это я имею в виду.
Бом: Тогда нам надо разобраться в том, какова природа этой активности.
Кришнамурти: Конечно. Мозг поглощен конфликтами, борьбой, своими привязанностями, страхами и наслаждениями. А эта поглощенность дает мозгу свою энергию. Если он не обременен, станет ли он ленивым, размякшим и тем самым утратившим свою гибкость, — возможно ли это? Или же это состояние, когда мозг не занят, даст ему необходимую энергию, чтобы сломать стереотипы?
Бом: Что позволяет вам думать, что случится именно так? На днях мы с вами выясняли, препятствуют ли интеллектуальная деятельность и мышление разрушению и усыханию мозга.
Кришнамурти: Пока он мыслит, движется, он живет.
Бом: Мыслит разумным образом; тогда он остается сильным.
Кришнамурти: Да, это то, на что я также хочу обратить внимание. Пока мозг функционирует, движется, мыслит разумно...
Бом: ...он остается сильным. Если же он начинает действовать неразумно, он разрушается. Точно также, когда он увязает в рутине, он начинает умирать.
Кришнамурти: Именно так. Если мозг захвачен какой бы то ни было рутиной, — рутиной медитации или рутиной священников.
Бом: Или рутиной повседневной жизни фермера...
Кришнамурти: ...фермера и т.д., то он постепенно становится тупым.
Бом: Не только тупым, он, очевидно, усыхает.
Кришнамурти: Усыхает физически.
Бом: Некоторые клетки, возможно умирают?
Кришнамурти: К физическому усыханию ведет и противоположная крайность — постоянная занятость, монотонный повседневный труд, когда человек думает, думает, думает! А нам кажется, что это предотвращает усыхание.
Бом: Опыт как будто определенно показывает, что это происходит от всякого измерения, сравнения, которыми занят мозг.
Кришнамурти: Да, конечно. Это так.
Бом: Мозг начинает усыхать в определенном возрасте. Теперь наукой установлено, что как только тело перестает пользоваться какими-то мышцами, они начинают терять свою упругость...
Кришнамурти: Итак, делайте больше упражнений!
Бом: Говорят, надо упражнять тело и упражнять мозг.
Кришнамурти: Безусловно. Если же он в плену какого-то стереотипа, какой бы то ни было рутины, установки, то он должен усыхать.
Бом: Не могли бы мы разобраться в том, что заставляет его усыхать?
Кришнамурти: Это достаточно просто — повторение.
Бом: Повторение механично, и при этом нет реальной пользы от всего объема мозга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126