Эмма еще слишком маленькая. Ее сажают на пони и водят по кругу. Она только думает, что это ее пони. Но мы не говорим ей об этом. Не хотим ее обижать.
– Что ты тут обо мне говорил? – спросила, приподнимаясь, Эмма.
– Только то, что ты хорошо вздремнула, а мы тем временем почти приехали.
Эмма улыбнулась. У нее были ровные зубы. В отличие от Джерри она не унаследовала ямочек Джеральда. Кто-то подарил ей маленькое золотое сердечко на цепочке. У Эммы была царапина на внутренней стороне руки, залепленная пластырем. Глаза матери ничего не упустили.
С другой стороны, Гиацинта почти ничего не видела. Все слилось в расплывшееся пятно – и приземистые строения, и поля, и ровные зеленые лужайки с белыми деревянными заборами. Вывели пони, весьма миниатюрное создание, усадили на него Эмму и покатали пару минут. Няня захлопала в ладоши, Гиацинта сделала то же. Затем вывели пони побольше, и Джерри продемонстрировал свое умение держаться в седле. И все то же пятно застилало Гиацинте глаза, мысли путались в ее голове. «Что я здесь делаю? Ведь все это фальшиво», – подумала она.
Няня коснулась ее руки.
– Вы хорошо себя чувствуете?
Гиацинта встрепенулась.
– Да-да, хорошо.
– Я спросила, потому что вы не ответили на вопрос Джерри.
– Ах, я не услышала его. Продолжай, Джерри, покажи мне свое мастерство.
– Поводья нужно держать между большим и указательным пальцами. Видишь? Вот так, а не в кулаке. А сидеть следует прямо, опустив колени. Мне можно немного проехать? Совсем немножко! Я знаю, что не одет для этого, но можно, Том?
Молодой конюх, державший пони, подмигнул Джерри. Очевидно, мальчик ему нравился.
– О’кей, я пройду с тобой по кругу. А потом ты слезешь. И мы никому про это не скажем.
– Здесь очень доброжелательны к детям, – заметила няня. – Наверное, потому, что дядя Арни держит здесь свою лошадь и приходит сюда почти ежедневно.
Джерри с гордым видом спешился и передал поводья Тому. «У детей хорошая жизнь, – подумала Гиацинта. – По крайней мере за это я должна быть благодарна».
– Я не говорил тебе, как его зовут, мама?
Джерри называл имя много раз, но, очевидно, ему доставляло удовольствие повторять его.
– Пони зовут Король Карл. А знаешь почему?
– Нет.
– Потому что Чарли – спаниель короля Карла.
– Мне нравятся его белые чулки, – заметила Гиацинта.
– Это белые носки, мама. Чулки доходят до колен.
– Ты так много знаешь, Джерри.
– Да, – кивнул он. – А ты знаешь, что я езжу на английском седле? Ковбои пользуются западным седлом, а я нет.
– Значит, ты не ковбой? Ты житель восточной части.
Няня взглянула на часы.
– Пока дорога не слишком перегружена, нам лучше отправиться. Хорошо, что нам не обязательно быть точно к обеду. Раз в неделю доктор дежурит в клинике ночью. Вот и сегодня он дежурит.
Гиацинта об этом не знала, но помнила, что Джеральд пунктуально соблюдает режим. Она вдруг увидела сильные жилистые руки, ухоженные и несколько суровые, которые кладут нож и вилку параллельно друг другу на тарелку. То ли от этого воспоминания, то ли от того, что день близился к концу, Гиацинта почувствовала себя опустошенной. Какой смысл имел этот день? Он лишь разбередил раны. И она так и не узнала, болезненно ли переживают ситуацию дети. Может, их раны уже зажили? Дай Бог, чтобы было так.
– Я хочу мороженого, – заявила Эмма. – С шоколадом.
– А ты помнишь волшебное слово, Эмма?
– Я хочу мороженого, пожалуйста.
– Хорошо. Мы купим его, когда вернемся в отель.
– У них есть с шоколадом?
– Конечно.
– Приближается время ужина. Не стоит портить аппетит, – возразила няня.
– Сейчас еще разгар дня, – твердо сказала Гиацинта, – и ничего не случится, если они не доедят свой ужин.
Няня явно превысила свои полномочия. Она не стала бы так вести себя с другой матерью. Однако няня видела, что имеет дело с женщиной, униженной и отвергнутой.
Они сидели на террасе, овеваемые бризом, под шелестящими пальмами, в окружении искусственных джунглей и цветов. Наблюдая за детьми, Гиацинта отметила, что они довольны, хотя особых восторгов не испытывают, поскольку уже привыкли к местам вроде этого.
Джерри сообщил, что отец берет его на теннисные соревнования. У него новая ракетка. Эмма еще мала для тенниса. Она занимается балетом. И еще отец играет с Джерри в шахматы. В этом нет ничего плохого. Хорошо, если кто-то имеет средства для того, чтобы обучать детей. Но если твои возможности ограничиваются убогой квартирой, ты не можешь им этого дать. И Гиацинта снова вспомнила женщину на общем собрании группы. Она лишилась сына, поскольку тот предпочел роскошный отцовский дом на озере. И снова вспомнила лица вдовы и маленького мальчика.
Джерри вдруг спросил, развелись ли они с отцом.
– Да, – ответила Гиацинта.
– Все бумаги оформлены и подписаны?
Гиацинта поразилась. Бумаги. Это поколение детей узнает обо всем очень рано.
И она снова сказала:
– Да.
– Почему ты никогда не приезжаешь к нам домой? – спросила Эмма.
– Ты ничего не понимаешь, хотя и не виновата в этом. Тебе всего пять лет, – сказал Джерри.
– Мне уже пять с половиной. Почему, мама?
«Я устала, – подумала Гиацинта. – Устала и не знаю, что ответить».
– Потому что мама больна, – отозвался Джерри. – Тэсси так сказала.
– Тэсси? Кто это?
– Ты ее знаешь. Она готовит и убирает дом.
«Больна, – подумала Гиацинта. – Да, наверное, в тот день я выглядела больной».
– Джерри, она не права. Я здорова. Мне пришлось долгое время ухаживать за бабушкой, а потом…
– Тэсси сказала, будто с тобой что-то случилось. Я это сам слышал. Она и тебе тоже говорила, няня, помнишь? Я слышал, как вы разговаривали на кухне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91