OCR Eleonora
«Пожар страсти»: АСТ; Москва; 2002
ISBN 5-17-014384-2
Аннотация
Однажды она совершила поступок, в котором ей придется раскаиваться долгие годы… Однажды она решила, что любовь ее мужа превратилась в ненависть… Но так ли это? Возможно, то, что ей кажется ненавистью, на самом деле – просто неодолимая страсть?
Белва Плейн
Пожар страсти
Пролог
В доме, где происходит встреча матерей, оставшихся без попечения, она методично обшаривает комнату глазами, словно где-то здесь скрывается ответ на ее вопрос. Комната выглядит обшарпанной и унылой, на окнах – серые безрадостные занавески, на подоконниках – пожухлые амариллисы, словно молящие о том, чтобы их полили, и сам воздух в помещении пропитан печалью.
Отчаявшаяся, лишенная средств иммигрантка, чей муж сбежал в Индию вместе с двумя дочерьми, сидит, обхватив лицо руками. У нее нет ни средств, ни житейского опыта, чтобы возбудить против них преследование. Модно одетая женщина в шарфе кораллового цвета и симпатичных сережках лишилась двенадцатилетнего сына, который предпочел остаться в отцовском поместье на берегу озера. Завзятая алкоголичка тщетно умоляет, чтобы ей предоставили еще один шанс.
Она искренне сочувствует им всем. И тем не менее ничто не сравнится с той пронзительной болью, которую испытывает она сама. Не в силах оставаться здесь ни минуты, она тихо поднимается и выходит на улицу, где ее принимает в свои объятия сырой и теплый полуденный воздух.
С вершины холма, где припаркован ее автомобиль, она смотрит на виднеющиеся внизу крыши и думает о том, что под любой из них могут таиться зло и жестокость. Странно, хотя что же в том странного? Стоя не так давно у окна отеля в Париже, она подумала о том же…
Глава 1
Массивный, окруженный широкими газонами и пышными кустарниками, дом стоял на границе города. Мимо дома шла дорога в сторону Беркширских холмов. Ландшафт здесь был неровный, холмистый. Утреннее солнце окрашивало вершины в дымчато-розовый цвет, а с наступлением вечерней зари можно было видеть, как алая полоса неба отделяет темные склоны холмов от моря серых облаков.
В один из таких вечеров Гиацинта оторвалась от этюдника и отложила в сторону уголь, чтобы полюбоваться живописным пейзажем. Тишину нарушал лишь легкий шелест листьев. Она стояла у открытого окна, радуясь теплому спокойному сентябрьскому вечеру.
Ею овладело настроение, которое Гиацинта, подшучивая над собой, называла «поэтическим моментом». Однако было бы несправедливо подшучивать над подобным настроением, тем более сейчас, когда она была столь несказанно счастлива, так спокойна, умиротворена и любима.
Внезапно Гиацинта услышала голоса. Ее родители, по своему обыкновению, расположились на открытой террасе внизу. Она никогда не подслушивала, но сейчас прозвучало ее имя.
– Гиацинте уже двадцать один, – сказал отец. – Она не ребенок.
– Ей только идет двадцать первый год.
– Ты меня изумляешь, Францина. Девушка отлично учится, год назад окончила колледж, приглашена в один из лучших музеев страны. И потом, – продолжил он с гордостью и вместе с тем вполне серьезно – именно к такому тону он прибегал, когда хотел похвастаться своей единственной дочерью, – она художница. Гиацинта сделает себе имя! Ты только подожди немного.
– Я говорю не о ее академических успехах, а о чувствах. Ты замечал, как она ходит и все время улыбается? Не удивлюсь, если Гиацинта уже спланировала свою свадьбу. Я так хотела бы отправить этого парня в Австралию, в Тьерра-дель-Фуэго, да куда угодно!
Гиа подтянула стул поближе к окну и замерла, прислушиваясь.
– Чем он тебе не угодил, Францина? Допустим, ты от него не в восторге, это твое право. Но так резко выступать против него? Почему?
– Он разбил ей сердце, Джим, вот в чем причина. Джеральд – бабник. Я это вижу, чувствую нутром. Сейчас он старается завоевать расположение Гиацинты, но когда-нибудь бросит ее. Я не доверяю ему. Он будет волочиться за женщинами, и женщины – за ним. Он слишком эффектен. Ему место в Голливуде. Гиацинта ему не пара.
– Господи, тебя слишком далеко заносит воображение. Джеральд предан ей. Приезжает три раза в неделю, да еще и на уик-энд.
– Я не говорю, что он неискренний. Сейчас это вполне возможно. Конечно, у нее есть такие качества, которые не у всякой обнаружишь. Она умна. Со вкусом и с достоинством. И очевидно, обожает его. Мужчине это льстит.
– Все же, по-моему, ты делаешь из мухи слона.
– Джим! Я говорю о возможном унижении, о жестоком разочаровании. Он не для нее! Нет, не для нее!
Сердце в груди Гиацинты застучало, как колокол. «Не для меня? Да что вам известно о нем или даже обо мне? Вы ровным счетом ничего не знаете о моей жизни!»
– Она очень добрая, Джим. Добрейшее создание.
– Да-да, так оно и есть.
Совершенно явственно, как если бы сидела на террасе с ними рядом, Гиацинта увидела их лица: светлые, как у нее, глаза отца, задумчиво устремленные вдаль; ясно-голубые глаза матери, словно мечущие искры, когда она чем-то взволнована.
– Не вижу ничего страшного, Францина. Приятный молодой человек, с хорошими манерами, умен, окончил медицинский колледж, почетный член медицинского общества. Вполне подходящий претендент, если бы ты спросила мое мнение. И признаться, он мне нравится.
– Да, он может понравиться. Но я опять-таки скажу, что Джеральд слишком расчетлив. Гиацинта же – полная невинность. Что она знает о жизни? Или о людях? Она общалась только с парнями из колледжа, да, возможно, встречала пару-тройку художников на своей работе. Не более того. Почти весь этот год ее опекал Джеральд.
«Лучший год в моей жизни, – подумала Гиацинта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91