— Вот чертова муть! Когда только она кончится? Тут же, словно услышав его слова, дымное марево расступается перед нами, и мы слепнем от обилия света. Солнце яркое-яркое. Но лучи его не пробивают стелющегося дыма, отражаются, искрятся, заливая все вокруг серебристым сиянием.
За Киевом стала просматриваться земля. На юг и запад текут лавины наших танков, орудий, машин, людей. Их-то нам и надо прикрыть. Звено Вахлаева уходит вверх. Принимаем нужный боевой порядок.
Пытаюсь определить линию фронта. Ее нет: все в движении. Где наши, где гитлеровцы — понять трудно. Внизу замаячил немецкий разведчик-корректировщик ФВ-189. На фронте этот самолет за своеобразную форму прозвали «рамой». Кустов просит разрешения уничтожить его. Запрещаю: пока отвлекаться нельзя. С «рамой» можно разделаться позднее, на обратном пути.
— Есть, на обратном пути! — отвечает Кустов. Идем над Васильковом. Правее показывается Фастов. Теперь хорошо заметно, как к этим городам подходят наши войска.
В воздухе, кроме нас, никого, Летим дальше.
Как всегда, в воздухе внезапно запрыгали черные бутоны. Первый залп зенитной артиллерии фашистов был таким метким, что меня швырнуло вверх, а ведомого Априданидзе отбросило далеко в сторону, и он, беспорядочно кувыркаясь, пошел к земле. Резкий рывок из опасной зоны — и группа вне разрывов. Сулам выправил машину и разворачивается назад.
— Что случилось? — спрашиваю его.
— Поврежден мотор.
— И все?
— Как будто.
— Один долетишь?
— Помаленьку дотопаю.
Нас осталось семеро.
Теперь хорошо виден сплошной поток отступающих вражеских войск.
Решаю не возвращаться, лететь дальше, чтобы встретить воздушного противника на подходе к линии фронта. Курс на Белую Церковь. Мы знаем, там вражеский аэродром. Подлетаем ближе. Вглядываюсь. На стоянках замечаю какие-то самолеты. Только их почему-то мало. Успели взлететь?
Внимательно осматриваю небо. Вдали, в густой синеве, россыпью маячат темные пятна. Это не облака и не птицы, это самолеты. Притом очень много. Если противник, то нужно, чтобы он не обнаружил нас раньше времени. Это главное.
Забираемся много южнее и, прикрываясь солнцем, сближаемся.
Враг!
Я уже отчетливо вижу три группы бомбардировщиков по пятнадцати — двадцати Ю-87 в каждой. Многовато. Держат строй «клин» с курсом на Киев. Сзади, чуть приотстав, летит не менее двух десятков истребителей. Здесь и «фоккеры», и «мессершмитты». Очевидно, они только еще пристраиваются к бомбардировщикам, занимая походный боевой порядок. Пробраться к «юнкерсам» через такую ораву истребителей — дело сложное. Сумеем ли?
Кто-то из наших летчиков напоминает:
— Не пора ли возвращаться?
Значит, никто еще не видит противника, превосходящего нас по численности раз в десять. Стараясь говорить спокойно, сообщаю о вражеских самолетах. Наш строй, словно попав в сильную болтанку, заколебался. Заметили. Товарищей разом охватило волнение. Никто не произнес ни слова. Тишина. Напряженная тишина. Страшновато. Все ждут решения.
Саня Вахлаев, находясь в сковывающей группе и следуя установленной тактике, уже запасается высотой, чтобы надежнее связать боем истребителей противника и тем самым обеспечить свободу действий нашей тройке.
Чувствую, что такой «законной» тактикой мы ничего не добьемся. Враг съест нас своей численностью. Сразу же броситься в атаку, не имея тактического преимущества, тоже не годится. Противник легко отразит нападение и потом проглотит нас со всей нашей отчаянной храбростью. Очертя голову действовать нельзя. Приходит на память афоризм Герасимова: «Прежде чем залезать в бутылку, нужно подумать, как из нее вылезти».
Храбрость в бою? Это сейчас прежде всего расчет. Только точным расчетом можем выполнить задачу. Летчики опытные… Но опытом нужно уметь пользоваться. Как хорошо, что есть время подумать!
В голове мелькнуло решение. Как и звено Вахлаева, наша тройка тоже запасается высотой. Тяжело плывут загруженные бомбами «юнкерсы». Сзади тихо, беспечно плетутся истребители. Надо всем вместе навалиться на них. Внезапность ошеломит «фоккеров» и «мессершмиттов». Использовать замешательство и, не теряя ни секунды, ударить по бомбардировщикам. Только так, действуя последовательно, не распыляя сил, мы сможем отразить налет врага.
Ставлю задачу:
— Все одновременно, по моему сигналу, атакуем истребителей!
Большая надежда на солнце. Оно светит сзади и своими лучами маскирует нас. Но оно может быть таким же союзником и противнику. Нападение на нас в эту минуту сзади означало бы полный срыв всего замысла. Гляжу на солнце. Никого. Теперь, если оттуда и появятся гитлеровские истребители, то они все равно уже не успеют помешать нашей атаке.
Все вроде продумано, но в голове роятся тревожные мысли. Может быть, все-таки следовало придерживаться старого, много раз оправдавшего себя приема и не мудрить? Ведь сейчас, оглянись хоть один из немцев, внезапность будет потеряна, произойдет обычный воздушный бой, в котором противник получит многократное превосходство в силах. При этом предотвратить бомбовый удар нам едва ли удастся. Впрочем, не совсем так. У нас есть высота и скорость. Это наш резерв, и надо постараться использовать его на полную мощность.
Немцы летят к Киеву. Допустить бомбардировку города мы не имеем права!
Перед глазами встают улицы, заполненные ликующим народом. В городе идут митинги, встречи населения с Советской Армией.
Крепче сжимаю ручку управления. С надеждой гляжу на красные «яки». Управляют ими хорошо слетанные бойцы. Уверен, что ни один из них в трудную минуту не отвернет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67