— Война не игра в прятки, — жестко сказал Герасимов. — И ты поступил так, как в таких обстоятельствах поступил бы любой знающий свое дело советский истребитель. Иди готовься к новому полету, И забудь это печальное недоразумение.
Забыть. Это не так просто.
— А что с экипажем? — спросил я.
— К счастью, отделались только испугом. Самолет новый, на нем особая броня. Это спасло людей. — Комдив помолчал, потом улыбнулся: — Надеюсь, ты не будешь в претензии, если этот самолет не зачтется как твоя личная победа?

9
Кончился рабочий день. Эскадрилья только что возвратилась с задания. При штурмовке фашистских войск был подбит самолет Сергея Лазарева. Летчики огорчены неудачей.
— На кой черт тебе понадобилось виражить так низко? — упрекнул его Кустов. — Неужели ты не видел, как зенитки шпарили? Разве можно в таких случаях задерживаться у земли в одном положении? Атакнул — и сразу же вверх. Ты же вздумал виражить над самыми батареями!
— Хотел получше разглядеть, где стоят, и подавить, — виновато сказал Сергей, нервно теребя в руках шлемофон.
— Когда зенитки стреляют из леса, их нужно высматривать сверху по вспышкам и трассам. Наверху у тебя большой обзор и свобода маневра. Как увидишь, откуда они стреляют, пикируй и затыкай им глотки. А если, находясь у земли, ты и заметишь, где они стоят, то пока набираешь высоту для атаки, можно потерять их позиции. «Як» — это тебе не «ил», у того броня, а истребителя может повредить любая пулька, любой малюсенький осколок. Нужно всегда это иметь в виду.
Подошел старший техник эскадрильи Пронин и, чтобы не отвлекать летчиков от разговора, полушепотом сообщил мне:
— Начальник штаба просил не задерживаться. Сегодня на ужине командир дивизии будет вручать ордена второй эскадрилье.
Хотя говорил он тихо, услышали его все. Настроение разом изменилось. Было уже не до разбора вылета. Мы пошли на КП, где нас ждала машина.
— Наверно, это еще за Лебединский бой? — предположил Кустов. — Помните, тогда командующий сороковой наземной армией затребовал от полка представить к награждению всех, кто летал с Худяковым.
В столовой нас ждал прекрасный ужин. Торты, фрукты, жареный поросенок, гусь, цветы… — что только душе угодно.
Позади главного стола, за которым разместилось командование дивизии и полка, во всю стену красное полотнище с надписью: «Слава летчикам второй эскадрильи!»
Вручение наград — большой личный и коллективный праздник. Мы давно вросли в войну, и воздушные бои были для нас так же будничны, как труд рабочего человека. Мы, как все трудовые люди, радовались успехам и печалились при неудачах, гордились, если нас награждали, и обижались, когда незаслуженно обходили.
Первый орден Красного Знамени полковник Герасимов вручил Мише Сачкову, за ним к комдиву подошел Саша Выборнов, потом другие товарищи.
Окончена церемония вручения наград. Но почему среди награжденных нет Николая Худякова? Ошибка? Может, где-нибудь в штабах затерялся наградной материал? Нет, это исключено. В полку каждый летчик на учете. На оформлении документов для награждения сидит специальный человек — опытный офицер, коммунист Геннадий Богданов. Он халатности не допустит. В больших штабах имеются отделы, занимающиеся только оформлением наградного материала.
Летчиков наградили, командира нет. А Худяков был организатором и душой того боя.
На фронте, когда люди устают от непрерывных встреч с опасностью, не только орден, но и доброе слово командира радует и придает бойцу новые силы. Награда — моральное оружие, и неумелое пользование им может больно ранить человека.
У меня как-то непроизвольно сорвалось:
— Да-а, Коля, неприятно!
— Не надо! Давай еще немного посидим, а потом смотаемся спать. Одному как-то выходить из компании неудобно. Летчики пускай еще повеселятся.
— Ну что ж, пойдем, — поддержал я товарища. В таких случаях уединение лучше всего успокаивает человека.

10
С утра эскадрилья не летала. Наши самолеты передавались в распоряжение Худякова. Ожидая его прихода, летчики собрались вместе и, сидя под сосной, читали газеты. Априданидзе громко произнес:
— Я снова прочитал заметку о том бое. Там так хорошо написано про старшего лейтенанта Худякова, а его не наградили. Он же в бою сам сбил два немецкихсамолета…
Награда — приказ, а приказы не обсуждаются. Но уж очень несправедливо был обойден Худяков. Летчики смотрели на меня, ждали, как от командира, разъяснения. Но что я им мог сказать, я ведь тоже ничего не знал. Сулам, очевидно истолковав мое молчание по-своему, официально спросил:
— Товарищ капитан, Худяков разве плохо воевал?
— Читай очерк вслух. Послушаем еще раз, как он дрался, — вместо ответа предложил я.
— «Поучительный бой», — прочитал Сулам название статьи и, желая обратить наше внимание, поднял руку:
— Видите! И газета указывает, что бой поучителен.
— Читай дальше, — заметил Лазарев. — Поймем и без комментариев.
— Неужели за ним есть какие грешки в прошлом? — произнес Хохлов, когда очерк был прочитан.
Эти слова резанули слух. Награда должна сплачивать коллектив, а тут получается наоборот, чье-то недомыслие с этим награждением вызывало подозрительность, мешающую в работе. Все обрушились на Хохлова.
— Виноват, действительно глупость бухнул, — сказал он, постукивая кулаком по своему лбу: — Мозга за мозгу зашла. — Вдруг Иван встрепенулся: — А что, если нам всем сходить к командиру полка с этой статьей и… — Хохлов осекся. — Только нельзя: получится коллективная жалоба.
— Почему нельзя? — не согласился Кустов. — Мы не будем жаловаться, а будем просить за Худякова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67