Расчет на силу. Их десять, а нас шесть. Замысел врага ясен. Нужно только обороняться и ни при каких обстоятельствах далеко не отходить от штурмовиков. Главная опасность, кроется в нижней группе «мессершмиттов»: она целится ударить по штурмовикам снизу, где у них нет защитных пулеметов.
Родился план боя: Пахомов со своим ведомым отбивает атаку верхних «мессершмиттов», наше звено — нижних.
— Понятно! — отрывисто уведомляет Пахомов, уже загораживая путь верхним «мессерам».
Шестерка «худых» догоняет сзади. Развернуться и принять лобовую атаку — опасно. Далеко оторвешься от «илов», и фашисты наверняка проскочат к ним; вывернуться в сторону — тоже не надежно: часть немецких истребителей окажется у нас в хвосте, скует боем, а остальные нападут на штурмовиков. Силой на силу сейчас фашистов не возьмешь: они подавят численностью. Выход из положения нужно искать в другом. Я вспомнил похожие условия боя на Халхин-Голе. Мы тогда вдвоем дрались против шести и победили.
— Игорь, за мной! — передаю Кустову и резко ухожу от «илов» со снижением в сторону, набирая скорость для быстрого маневра.
«Мессершмитты», решив, что мы спасаемся бегством, истребителей не преследуют, а устремляются к штурмовикам. Ведь они оказались без охраны. Добыча. С земли беспокоятся:
— «Маленькие», почему бросили «горбатых»?
Как некстати вопрос! Но отвечать на КП надо: это запрашивает старший начальник, управляющий нами в бою.
— Сейчас возвратимся, не волнуйтесь! — И снова сосредоточиваю все внимание на вражеской шестерке, быстро сближающейся с «илами».
А если сейчас на нас нападет какая-нибудь случайная пара вражеских истребителей? Не сдобровать. Маневр не удастся.
Внимательно просматриваю небо. Пока новой подмоги противнику нет. Хочется скорее атаковать шестерку! Но еще рано — можно только спугнуть, но не разбить. А нужно обязательно хоть одного фашиста да уничтожить. Они тогда на некоторое время оставят нас в покое. Две-три секунды медлю. Медлить тоже опасно: а вдруг опоздаем с атакой, и гитлеровцы откроют огонь по «илам»? Нетерпение растет.
— Истребители! — кричит кто-то из штурмовиков. — Куда отскочили? Нас атакуют!
Прежде чем повернуть на противника, замечаю, как на нас сверху, из-за облаков, высыпались еще три пары «мессершмиттов». Я вздрогнул и на какое-то мгновение растерялся. Но только на мгновение. Новая опасность, словно холодным душем, подстегнула нервы. Скорей на «мессов», берущих уже в прицел штурмовиков. Нужно успеть! Во что бы то ни стало атаковать раньше, чем сами будем атакованы верхней шестеркой.
Резкий поворот. У нас большая скорость, и мы вчетвером быстро настигли вражеских истребителей. Видно, как Кустов ловко присосался к одному «мессершмитту» и вот-вот срежет его. Противник, увлекшись атакой, летит в прежнем направлении. Хорошо! Но и нам в спину, может быть, тоже уже наводят пушки. От такого предположения становится зябко. Торопливо ловлю в прицел змеевидное тело «мессершмитта». Оно в прицеле. Но для точного поражения этой гадины нужна ее голова. Вот наконец желтый нос «мессера» в центре серебристого перекрестия. Нажимаю на кнопки пушки и пулеметов и тут же отскакиваю.
В воздушном бою часто секунда, нет, даже мгновение решает успех атаки. В такие моменты не до осторожности… тут вздохнуть некогда. Этот момент миновал.
Штурмовики в прежнем строю уже пересекли Днепр и начали снижаться для удара. Теперь они перестроятся в боевой порядок «круг» и получат лучшую возможность обороняться. Из атакованной нами шестерки «мессершмиттов» один вспыхнул и закувыркался вниз; второй врезался в крутой правый берег реки и взорвался, подняв столб земли и дыма; остальные четыре разметались в небе. Шестерка, которая вывалилась из-за облаков, угрожающе повисла над нами, ожидая удобного момента для нападения. Четверка же продолжает клевать пару Пахомова. Тимонов со мной рядом; пятый «як» подальше. Где же шестой? Не он ли врезался в землю? Нет! Я хорошо видел, что это «мессершмитт»… Вот он! Он оторвался от группы и погнался за вражеским истребителем. Этого еще не хватало! Лазарев может испортить удачное начало. Воздушный бой как цепь — порвал в одном месте, и все рассыплется.
Слышу по радио требовательный и взволнованный голос Кустова:
— Сергей, немедленно вернись!
Лазарев продолжает погоню. Следует новое предупреждение с крепкими словечками. Безрезультатно. Очевидно, не слышит. Момент опасный. Лазарев увлекся погоней. Нужно помочь. И только Кустов успел метнуться на защиту своего ведомого, как из верхней шестерки истребителей, висевшей над нами, пара бросилась на Сергея, а четверка на меня и Тимонова.
В этот же момент замечаю, что вдали, на западе, словно почернела вся половина неба. Летело несколько косяков фашистских бомбардировщиков и с ними, широко рассыпавшись, стайка истребителей. Один косяк Ю-87 совсем уже близко и разворачивается на бомбометание с пикированием. Ясно: гитлеровцы решили массированным бомбардировочным ударом поддержать свою атаку на земле. Где же наш патруль? Эх, зря послал Кустова на выручку. Злясь на Лазарева, разорвавшего так хорошо слаженную оборону, отбиваю с Тимоновым яростные атаки «мессеров».
Положение резко ухудшилось. От пришедшей армады на нас ринулось несколько пар вражеских «фоккеров». Хорошо хоть, что «илы» с ходу накрыли скопище фашистов бомбами и теперь, поливая свою цель пушечно-пулеметным огнем, встали в боевой порядок «круг», облегчив этим наши действия. Мы получили возможность вести бой на виражах, так сейчас выгодных для нас. Пара Пахомова этим воспользовалась и спустилась к нам, попутно сбив «мессершмитта».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67