Однако мало что увидел он тогда, ибо никому в деревне не хотелось больше сомневаться в способностях Твака, и только чужаки готовы были платить втридорога за овсяные лепешки. Один лишь купец подошел спросить, сколько дней придется ему ждать одного важного для него письма, но на этот вопрос Твак отвечать отказался, так что человек по имени Пило вернул купцу его серебряную монету, а овсяную лепешку положил обратно в карман.
На утро третьего же дня Агваш снова пришел на базар. И увидел он там человека, ведущего в поводу хорошую верховую кобылу, и обратился он к нему со своими обычными для такого случая словами: «Не продашь ли ты мне, незнакомец, свою клячу, ибо собаки мои голодны и нету мяса у меня, чтобы накормить их?»
Человек вздохнул и объяснил, что кобыла эта – все, чем он владеет на этой земле, а также единственный близкий друг и источник дохода, ибо выигрывает любую скачку вне зависимости от соперников, но что он может подумать, не расстаться ли ему с этой кобылой, если собеседник его достаточно богат, чтобы предложить за нее разумную цену.
И отвел Агваш человека вместе с его кобылой к Тваку, и заплатил человеку по имени Пило серебряную монету, и спросил:
– Скажи, Твак, какую наименьшую плату возьмет этот человек за эту кобылу?
И ударил Твак копытом о землю семь раз, и сказал тогда Агваш человеку:
– Предлагаю тебе за эту кобылу семь золотых.
Тогда посмеялся человек над таким предложением и сказал:
– Клянусь, за такую кобылу даже и двадцать золотых предлагать – это грабеж.
– Воистину грабеж, – согласился Агваш и отошел.
И позже, в разгар дня, подошел этот человек к Агвашу, сидевшему в тени на краю базара, и сказал, что готов взять семнадцать золотых. Агваш же стоял на семи.
И в конце дня подошел человек к Агвашу снова. Плача, взял он у него семь золотых, отдав ему кобылу.
И встал тогда Агваш, и пошел в гончарную лавку, и купил там два самых лучших горшка, один оранжевый и один красный, оба с крышками. Солнце клонилось уже к закату, и пришел тогда Негрол к Агвашу, говоря: «Ну что, друг мой, скажешь ли ты мне, как творит Твак свои чудеса, или отдашь еще два мешка золота?»
– Не может такого быть, – отвечал ему тогда Агваш, – чтобы старый барышник не перехитрил старого коня, так что придется тебе, друг мой, вернуть мне те два мешка золота, что проиграл я тебе по старой дружбе.
И пошли они вдвоем к коню Тваку и хозяину его по имени Пило, и купил тогда Агваш две овсяные лепешки. И половина жителей Ванбурта собралась послушать, сможет ли Агваш объяснить, как творит Твак свои чудеса, ибо шла о нем слава как о человеке, что знает толк в лошадях.
И показал Агваш Тваку оранжевый горшок, и спросил:
– Скажи, Твак, сколько горошин в этом горшке?
И стукнул Твак копытом по земле четыре раза, а человек по имени Пило считал вслух, и остановился. И сказал Агваш Негролу:
– Друг мой, загляни-ка в оранжевый горшок и скажи мне, верно ли ответил этот конь.
И сделал тот, как его попросили, и сказал:
– Воистину так, в этом горшке лежит четыре горошины, не больше и не меньше.
И отдал Агваш Тваку первую лепешку. Тогда показал Агваш Тваку красный горшок и попросил коня, чтобы тот сказал ему, сколько горошин и в этом горшке. Твак стукнул копытом по земле раз, и еще раз, и еще, а человек по имени Пило все считал вслух, и когда они досчитали до ста, сказал Агваш Негролу:
– Друг мой, загляни-ка теперь в красный горшок и скажи нам, верно ли это?
И заглянул Негрол в красный горшок, и сказал:
– Надо же! Здесь ведь только три горошины!
Тогда Твак перестал бить копытом по земле, а человек по имени Пило вернул Агвашу одну серебряную монету, ибо не смог его конь сказать верно, сколько горошин лежит в красном горшке.
И увидев это, заплакал Негрол в сильном горе, и порвал на себе одежды, ибо решил он, что придется теперь ему вернуть старому другу два мешка золота, которые считал уже своими.
– Увы мне! – вскричал он. – Выходит, теперь ты знаешь, как конь творит свои чудеса. Так скажи мне быстрее, и я – ах! – верну тебе обещанные деньги, ибо нет под небесами человека честнее Негрола.
Но сказал ему Агваш на это:
– Нет, не знаю я этого. Пойду я теперь в свой шатер собрать два мешка золота, хоть это все деньги, что остались у меня теперь, и дети мои теперь будут страдать от голода, но я принесу тебе это золото, старый мой друг.
– Но ты же выиграл спор! – вскричал Негрол.
– Нет, проиграл, – отвечал Агваш. И так они спорили, кто из них кому должен два мешка золота, а все смотрели на них в сильном удивлении.
И сказал Негрол:
– Но ты же знаешь, как творит конь свои чудеса!
– Нет, – вздохнул Агваш, – не знаю. Верно, есть у меня одна теория, но это всего лишь догадка, предположение, и я могу ошибаться. Значит, я проиграл и буду платить.
– Так поведай мне свою теорию, – сказал Негрол, – и тебе не надо будет платить.
– Нет, не могу, – возражал Агваш. – Я заплачу тебе, друг мой, ибо я тоже честный человек.
И дернул себя тогда Негрол за бороду.
– Скажи мне свою теорию, – сказал он, – и я сам отдам тебе два мешка золота, а от тебя не возьму ничего.
– Не могу, – повторил Агваш. – Я не могу доказать, что моя теория верна, и ты сможешь назвать меня лжецом. Нет, воистину я не открою тебе свою теорию, даже если ты предложишь мне десять мешков золота.
И вскричал Негрол, словно от страшной боли, и сказал затем:
– Пять!
– Восемь, и ни мешком меньше!
И так далее.
Так и вышло, что позже вечером, когда друзья сидели вдвоем в шатре у Агваша и никто не мог их слышать, Негрол отдал Агвашу семь мешков золота и три меха хорошего вина в придачу, и сказал тогда Агваш:
– Вот какова моя теория.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87