Мужчин и женщин морили в этом зале – в клетках, голодом, сжигали, распинали, четвертовали, обезглавливали. Насиловали.
Трон исчез – его вытащили отсюда, не прошло и часа после того, как повстанцы объявили его плахой, и Утрозвезд собственноручно отрубил на нем голову царю Гросалю. На месте трона стоял дубовый стол совета, и каждый день здесь заседали магистраты, а люди сотнями приходили сюда и в благоговейном молчании смотрели на них, восхищаясь восстановленной демократией, той свободой, про которую им рассказывали их деды.
Она удивленно застыла. Она ожидала, что зал будет так же пуст, как улицы, но в нем оказалось полно народа. Четверо или пятеро сидели за столом. Сотня или больше стояли вокруг в мрачном молчании. Они пришли увидеть закат, угасание пламени, горевшего так недолго.
Она увидела перевязанные обрубки, людей на костылях. Даже детей привели сюда увидеть конец недолгой мечты. Значит, не все горожане попрятались в холмах или ждали очереди на корабль.
Она поколебалась немного, разглядывая людей за столом – вожди сопротивления, те, кто выжил. Старый Чистохрабр Фарнский, седой и согбенный. Высокосил Калинтский с рукой на перевязи и повязкой на голове… Это он первым сказал ей, что смерть Утрозвезда была славной. Она даже узнала вдов на заднем плане. Побежденные, потерявшие близких, раненые… В горле ее застрял ком. Человеческие обломки Кайлама.
Эти люди наверняка не дадут ей исполнить задуманное.
Колени вдруг начали дрожать. Страх снова навалился на нее. До тех пор, пока ожидающее ее испытание было неизбежным… Но теперь без этого, возможно, удастся и обойтись… Может, надежда – это тяжелее, чем неизбежность? Вздор! Она расправила плечи. Но как ей миновать всех этих упырей, этих зевак у трупа?
И что они вообще делают здесь?
– Ожидают условий сдачи, – произнес голос рядом с ней.
Она поняла, что, должно быть, заговорила вслух, и посмотрела на говорившего. Потом посмотрела повнимательнее.
Это был человек среднего роста, средних лет – стройный, спокойный, аккуратно одетый. Его короткую бороду уже тронула седина. Кудрявые волосы начинали седеть; стрижка – какая-то странная. В лице его не было ничего особенного, и все же…
– Они ожидают, что Вандок потребует сдачи города, – объяснил незнакомец, в свою очередь внимательно рассматривая ее.
– А он что? – спросила она.
– Не думаю, что ему это нужно. Я думаю, он придет и возьмет город сам.
– И сожжет.
– Разумеется.
Что-то в нем чувствовалось такое… Его глаза были серого цвета, в Междуморье таких не встретишь. Он был первым мужчиной без меча или по крайней мере без палицы, которого она видела за последние несколько недель. Да и голос его звучал немного странно, а от одежд пахло морем. Он был одет в просоленные моряцкие штаны и открытую спереди рубаху, которая была когда-то довольно дорогой. Теперь она вылиняла и порвалась. У ног его лежал узел.
– Кто ты? – спросила она.
– Странник, госпожа. – Казалось, она заинтересовала его чем-то, а может, он всегда такой любопытный. Он отличался той же спокойной уверенностью, что ее отец так часто… что была у ее отца.
– В злое время попал ты сюда, странник. Лучше тебе здесь не задерживаться.
Он покачал головой и улыбнулся. Было что-то успокаивающее в его улыбке и что-то неуловимо печальное.
– В некотором роде я специалист по плохим временам, госпожа. Я слышал, была битва. Я опоздал на нее. – Он нахмурился. – Странно все это!
– Почему же? – Она сама не знала, зачем тратит время на пустой разговор.
– О, обыкновенно меня доставляют вовремя. Боги помогают. Ладно, это не важно. А ты кто?
– Просто городская женщина.
Он удивленно переспросил:
– Просто? Молю тебя, скажи мне.
Если бы он видел, как она одета под плащом, он не принял бы ее за знатную даму.
– Белороза Верлийская.
– Дочь Утрозвезда? – Он низко поклонился ей. – Тогда тебе-то уж тем более лучше здесь не задерживаться.
– Я должна. – Зачем, зачем говорит она это совершенно незнакомому человеку?
Чужеземец! Кто еще, если не этот человек?
Придерживая плащ одной рукой, она протянула другой один из своих свертков.
– Мне было сказано отдать тебе вот это.
Он удивленно склонил голову, но не так удивленно, как она ожидала.
– Кем сказано?
– Верл.
– А… – Человек осторожно принял завернутого бога. – А что там внутри?
– Верл. Она… Он сказал, чтобы ты вернул ее, когда настанет срок.
– Не назвал ни времени, ни места?
– Нет. – Все это звучало настолько безумно, что она испугалась, не сочтет ли чужеземец ее совсем умалишенной.
Однако он оставался совершенно серьезен. Он посмотрел на маленький сверток в руках. В зал бегом ворвались несколько человек и бросились к столу. Другие поспешили наружу. Чужеземец один стоял столбом посреди смятения, не обращая на него никакого внимания, словно единственным, что могло быть интересным в городе, был этот маленький сверток.
– Так он или она?
– Как тебе больше нравится.
– Но она не будет говорить со мной?
– Нет, она говорит только с членами ее семьи.
Чужеземец нахмурился.
– А подношения? Как мне заботиться о ней?
– Мне кажется, от чужого она не примет и подношений. Возможно, стоит время от времени сыпать ей несколько зерен кукурузы… так, чтобы показать ей, что она не забыта, ладно?
Чужеземец серьезно кивнул и спрятал бога за пазуху. Рубаха почти не оттопыривалась.
– Прямо на сердце, – сказал он. – Я верну ее, когда настанет срок. Обещаю тебе. – Он вгляделся в лицо Белорозы неожиданно ясными серыми глазами. – А по какой дороге пойдешь теперь ты, госпожа моя?
Снова одолела ее предательская дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87