Территория
между лабораторным корпусом и этим зданием была усажена рядами плотных
кустов, образующих живые изгороди, которые превращали даже сравнительно
короткий путь в некое подобие паркового лабиринта. Выходя из очередного
зеленого тоннеля, Виктор Богданович услыхал шум мотора спускающегося вслед
за ним с горки грузовика, пропустил его и шагнул вперед, как только мимо
него прошел задний борт... Раздался глухой удар, что-то рвануло Виктора
Богдановича за левое плечо, косо повалилось небо, и все было кончено.
Из-под прицепа работники "скорой" извлекли уже бездыханное тело.
...Уде вдруг охнул и схватился за висок. Из-под пальцев по его щеке
сбегала струйка крови. Секунду спустя я услыхал сквозь тарахтение нашего
движка слабый треск выстрела. Мы оба упали плашмя на палубу, пряча головы
за сложенными на корме снастями. Потом я осторожно приподнялся и увидел,
что в кильватере за нами идет рыбачье судно, очень похожее на нашу
"Кристин". До него было метров триста. Неплохой выстрел с такой дистанции,
учитывая качку.
- Это "Дафни" Генрика! - воскликнул Уде. - Что они там, с ума
посходили?
Вторая пуля расщепила угол рубки. Я согнулся в три погибели и
пробежал к двери, за которой ничего не заметивший Олаф продолжал держать
штурвал.
- Нас обстреливают сзади. Уде зацепило, но совсем легко.
Старый рыбак оценил обстановку мгновенно, несмотря на свою всегдашнюю
кажущуюся флегматичность. Он пригнулся так, что с кормы его стало почти не
видно, и резко двинул вперед сектор газа. Дизель участил такт, и суденышко
рванулось вперед, как будто его пришпорили. Протянув руку к подволоку
рубки, Олаф вытащил какой-то длинный сверток, который толкнул, не говоря
ни слова, по палубе в моем направлении. Я развернул брезент. Это был
"винчестер" тридцатого калибра и патронташ.
Ползком я пробрался на корму. Уде, прижимая к виску платок, все еще
разглядывал преследующее нас судно. Дистанция между ним и нашей "Кристин"
немного увеличилась, но вскоре они тоже прибавили ходу и шли за нами, как
на буксире. Я просунул ствол "винчестера" между двумя бухтами троса и,
почти не целясь, сделал несколько выстрелов. Пусть знают, что мы тоже
кусаемся. На втором или третьем выстреле надломилась и упала фок-мачта
"Дафни". В этот момент рядом со мной снова появился исчезнувший было Уде.
В руках он держал бинокль.
- За рулем не Генрик, - сказал он через несколько секунд. - Значит, с
ним что-то случилось. Он никогда бы не доверил штурвал чужому.
Я догадывался, что случилось с Генриком, но промолчал. В это время
наше судно сделало крутой поворот на правый борт, так что я с трудом
удержался на накренившейся палубе. Олаф огибал небольшой островок,
намереваясь, очевидно, оторваться от преследователей и укрыться за его
высоким берегом. Я недоумевал, почему он не вызовет по рации полицию, но
увидев разбитый пулей изолятор и болтающийся проволочный канатик антенны,
понял, что выкручиваться нам придется самим.
Преследователи все так же шли за нами в кильватерной струе. Мы
обогнули островок и снова вышли в пролив. Мне вдруг пришло в голову, что
поскольку охота идет за мной, следовало бы, как Садко, броситься в море,
избавив экипаж "Кристин" от своего опасного присутствия. Но было мало
надежды, что морской царь встретит меня в своих подводных палатах с
распростертыми объятиями и предложит руку своей дочери, поэтому я сдержал
свой благородный порыв. Кроме того, вряд ли преследователи оставят в живых
свидетелей своих пиратских подвигов, и жертва была бы напрасной.
Море было пустынно, здесь могли появиться лишь небольшие рыбачьи
судна, швартовавшиеся в гавани поселка, но сейчас большинство из них ушло
на промысел, возвращаться они будут только вечером, если вообще вернутся
сегодня. Остальные или стояли на ремонте, или их владельцы отдыхали после
напряженной работы.
Я заметил, что расстояние между нами и "Дафни" немного сократилось.
Неужели у "Кристин" стал сдавать дизель? Взглянув на Уде, я был удивлен
его странно окаменевшим лицом. Он как-то особенно пристально вглядывался в
волны за бортом. Неужели и ему пришла в голову мысль броситься в море? Я
обратил внимание на изменившийся характер волнения: мелкие, беспорядочные
всплески исчезли, и несмотря на то, что судя по смещению островка по
правому борту, мы двигались с прежней скоростью, вода гладким потоком
стремительно неслась нам навстречу. "Прилив, - понял я. - Этот прилив
держит нас, как водоросли Саргассового моря, не дает нам идти вперед".
Судно медленно ползло против все усиливающегося течения. Я взглянул за
корму. Преследователи держались за нами на прежнем расстоянии, несколько
мористее. Судя по дымкам, вырывавшимся из выхлопной трубы их двигателя,
механическое сердце "Дафни" работало с полной нагрузкой.
Послышался низкий, похожий на горловое рычание какого-то гигантского
зверя, рев, поверхность моря покрылась струями пены, кое-где
закручивающимися в большие воронки. Небо потемнело, багровая полоса на
горизонте исчезла, казалось, что это был не рассвет, а закат, и солнце
скрылось. Я не понимал, что происходит, но меня охватило чувство неясной
тревоги, нервы были напряжены до предела. Говорят, такое чувство некоторые
люди испытывают перед землетрясением или сильной грозой.
- Сальтенс-Мальстрем! - прокричал мне в ухо Уде, преодолевая
усиливающийся рев моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88