Довольный тем, что его поступок не стал известен строгому
отцу, мальчик вскоре забыл о камешке и о том, как красиво блестел он на
солнце. Попросить его у учителя, потребовать вернуть находку ему и в
голову не приходило; камешек исчез безвозвратно, как исчезали рогатки,
пугачи и другие недозволенные предметы. Коробочка, доставшаяся младшему,
тоже где-то затерялась.
Учитель физики, как и большинство горожан в те суровые послевоенные
годы, жил в коммунальной квартире. По вечерам он иногда заходил попить
чайку в комнату к одинокому старику-ювелиру, давно не работавшему по
причине многочисленных болезней и преклонного возраста. Его содержала
жившая отдельно дочь, обремененная многочисленным семейством, но она
приходила редко. Старик много знал, многое помнил и ценил в молодом соседе
благодарного слушателя. Как-то в теплый весенний вечер учитель показал
старому ювелиру необычайный камешек, сказав, что нашел его, разбирая вещи
своей бабушки...
Илья Моисеевич молча положил камень на бывший когда-то полированным
столик и долго смотрел на него. Потом достал из ящика большую лупу в
медной оправе, тщательно протер ее кусочком замши и, взяв камешек двумя
пальцами, внимательно обследовал каждую грань. Закончив эту процедуру, он
подошел к окну и с легким нажимом провел уголком камня по стеклу. Раздался
скрип, на стекле появилась тонкая, как волосок, полоска. Все так же молча,
старик вернулся к столу и осторожно положил камень на фарфоровое блюдце с
изображением пастушки, которое он всегда вынимал из буфета, когда желал
оказать особую честь гостю. В чайном свете низко висящей лампочки под
розовым матерчатым абажуром, украшенном кистями, прозрачный искрящийся
камень, казалось, не лежал, а парил чуть приподнявшись в воздухе. Радужные
блики вокруг пастушки задрожали, когда по улице мимо дома с лязгом и
звоном прошел трамвай.
- Так что? - почему-то шепотом спросил физик.
- Витя, я не знал, что ваша бабушка была графиней. Я понимаю, сейчас
такое время... На вашем месте я спрятал бы это подальше. Мне вы можете
показать, я уже старик, и даже когда Дуся моет пол в нашей общей кухне,
меня это не возбуждает, но кто-нибудь другой... У вас могут быть
неприятности.
- Но что же это такое?
- Вы когда-нибудь слыхали о "Суассоне"? Он числился в каталогах всех
фирм как бриллиант первого класса. Нет? Ну, конечно. Это случилось, когда
вас не было на свете, а потом столько событий. Но я вам говорю, что
где-нибудь в Америке или Париже какой-нибудь там Ротшильд сделался бы
прямо как ненормальный, если бы увидел этот камешек. Он же из фамильных
драгоценностей графов Брайницких и стоит целого состояния. Они его
оставили вашей, пардон, бабушке, а сами уехали за границу, когда тут все
это началось, все эти белые, красные, зеленые, Махно и Чека. Ну, так они
там умирали с голоду, а ваша бабушка, наверное, боялась и прятала этот
камень в комоде. Спрашивается, какая кому от него польза? Одни
неприятности...
- Илья Моисеевич... Я вас прошу - никому ни звука.
- Я же вам говорю, я уже старик. И в Париж меня никто не пустит. Так
что можете не волноваться, спрячьте ваш камень в карман и давайте пить
чай, он совсем остыл за всеми этими разговорами. Скажите, вы читали
последнюю речь де Голля? Я думаю, он-таки будет президентом.
...Улыбающаяся стюардесса уже второй раз предлагала мне свой
подносик, уставленный запотевшими бокалами. Я отказался от выпивки, взял
пакетик кукурузных хлопьев и углубился в изучение "Плейбоя".
Из аэропорта Форнебу я доехал по украшенной старинными особняками и
современными зданиями широкой Карл-Юханс-гате до центра и отпустил такси
на площади перед университетом. Национальный флаг, укрепленный на
флагштоке классического портала, развевался под порывами ветра, пахнущего
морем даже здесь, в центре города. Я свернул в узкий переулок справа от
университетского парка, пересек улицу и вышел к Национальному театру. На
окаймленной густыми деревьями площадке перед входом прогуливались
немногочисленные туристы, на бордюре клумбы у памятника сидели парочки.
Мирная атмосфера странно контрастировала с напряжением, которое я
испытывал, когда проходил вблизи украшавшей вход колонны, второй слева.
Она была сложена из рельефно отделяющихся друг от друга каменных блоков, и
отсутствие на третьем снизу условной метки говорило о том, что мне
предстоит неблизкий путь в пригород Ашер. Согласно плану, выданному мне
компьютером, добираться туда лучше всего поездом, поэтому я отправился на
Западный вокзал по набережной, полюбовавшись фонтаном напротив ратуши и
скульптурами работы Вигеланна.
Проехав примерно пятнадцать километров и миновав Экстре-Берум,
Сандовик и Лане, я вышел на остановке у Ашера. Нужный мне дом был
расположен между разветвлениями шоссе, которое проходило вдоль берега
залива. Я поднялся по нескольким ступеням у входа и нажал кнопку звонка.

3
Судьба гналась за нами следом,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
Арс.Тарковский
Мне открыла приветливо улыбающаяся пожилая дама. Пригласив меня в
маленькую гостиную, она извинилась и вышла. Не успел я подумать, что она
поступает неосторожно, впуская в довольно поздний час незнакомого человека
в дом, где, насколько я знал, она была одна, хозяйка вернулась, а вслед за
нею в гостиную вошел пес, при взгляде на которого у меня исчезла всякая
охота делать резкие движения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88