Но для него было бы
самоубийством верить, что такие вещи случились, что такие вещи могли
случиться. Они были невозможны, так же как восстановление нервов, которое
он почувствовал, когда эти события происходили вокруг или внутри него. Его
спасение заключалось в отказе принять невозможное.
Будучи изможденным и не имея никакой другой защиты, он лег в постель
и спал как убитый, без снов и в одиночестве.
Следующие две недели своей жизни он провел как бы в спячке. Он не мог
бы сказать, как часто звонил у него телефон, как часто люди анонимно
запугивали, или ругали, или очерняли его за то, что он осмелился пройтись
по городу. Он завернулся в бесчувственность как в одеяло и ничего не
делал, ни о чем не думал, ничего не узнавал. Он забыл свое лечение и
пренебрегал ВНК - Визуальным Надзором за Конечностями, дисциплиной
постоянного самоконтроля, от которой, как сказали ему врачи, зависела его
жизнь. Большую часть времени он проводил в постели. А когда был не в
постели, он все равно фактически спал. Когда он передвигался по своим
комнатам, то часто задевал пальцами за края стола, дверных косяков, спинок
стульев, подставок, и потому у него постоянно был вид старающегося стереть
что-то со своих рук.
Это было как уход в укрытие - эмоциональная спячка или паника. Но
хищные крылья его самодисциплины непрерывно били по воздуху в тревоге.
Телефонные звонки стали яростнее и более агрессивно настроенными; его
немая безответность подстегивала звонивших, отрицая любое эффективное
высвобождение их враждебности. И глубоко внутри его дремоты что-то
начинало меняться. Чаще и чаще он просыпался с унылым впечатлением, что
видел сон о чем-то, чего потом вспомнить не мог, не осмеливался вспомнить.
Через две недели такой жизни его положение внезапно подтвердило свое
главенство над ним. Он впервые увидел сон. Был маленький костер, несколько
язычков, вне времени, места или ситуации, но какой-то чистый и ясный. Пока
он смотрел на него, он вырос в пламя, затем в большой пожар. И он
подкармливал этот огонь бумагой - страницами как написанного и
опубликованного бестселлера, так и нового романа, над которым он работал
тогда, когда была обнаружена его болезнь.
Это соответствовало действительным событиям: он сжег обе работы.
После того, как он узнал, что он - прокаженный, после того, как его жена
Джоан развелась с ним, забрала их маленького сына Роджера и уехала с ним
из штата, после того, как он провел шесть месяцев в лепрозории, его книги
показались ему такими слепыми и жалкими, такими разрушительными для него
самого, что ему пришлось сжечь их и бросить писать.
Но теперь, наблюдая во сне огонь, он впервые почувствовал горе и
оскорбительность зрелища уничтожения работы, сделанной своими собственными
руками. Он проснулся, лежа подпрыгнул, широко раскрыв глаза и вспомнив, и
обнаружил, что продолжает ясно слышать хруст голодного пламени.
Конюшни Джоан были в огне. Он месяцами уже не бывал там, где она
раньше держала лошадей, но знал, что в них не было ничего такого, что
могло бы само вызвать воспламенение. Это было актом вандализма, мести -
вот что последовало за угрожающими телефонными звонками.
Сухое дерево горело яростно, разбрасывая куски себя в темном хаосе
ночи. И в этом пламени ему привиделось настволье Парящее, охваченное
огнем. В памяти вновь всплыло тлеющее мертвое поселение на дереве. Он
ощутил себя убивающим пещерников, сжигающим их невероятной силой, которая,
казалось, вырывалась из белого золота его обручального кольца.
Н_е_в_о_з_м_о_ж_н_о_!
Он убежал от огня, бросился обратно в свой дом и включил везде
освещение, как будто свет электрических лампочек мог спасти его от безумия
и тьмы.
Затравленно вышагивая по кругу в безопасности своей гостиной, он
вспоминал, что с ним недавно случилось.
Он пошел - _г_а_д_к_и_й_, _г_р_я_з_н_ы_й _п_р_о_к_а_ж_е_н_н_ы_й_ - в
город из Небесной Фермы, где жил, чтобы оплатить свой телефонный счет,
заплатить лично как утверждение своей человечности, противопоставленной
враждебности и отталкиванию от себя и черной благотворительности своих
согорожан. Во время этой акции он упал перед полицейской машиной - и
обнаружил себя в другом мире. В месте, которое не могло существовать, и до
которого он не мог бы добраться, если бы оно существовало; в месте, где
прокаженные возвращали себе здоровье.
Это место называлось "Страна". И жители ее обходились с ним как с
героем из-за его сходства с Береком Полуруким, легендарным
Лордом-Основателем, и из-за его кольца из белого золота. Но он не был
героем. Он потерял свои два пальца не в битве, а в кабинете хирурга, они
были ампутированы из-за гангрены, причиной которой была его болезнь. А
кольцо ему было дано женщиной, которая развелась с ним, потому что он был
прокаженным. Ничто не могло быть менее заслуженным, чем вера Страны в
него. И из-за того, что это было ложным положением, он повел себя крайне
неправильно, что заставляло его теперь извиваться от самобичевания.
Конечно, никто из этих людей не заслуживал его нечестности. Ни Лорды,
защитники красоты и здоровья Страны, ни Сердцепенистосолежаждущий
Морестранственник, великан, который был дружелюбен к нему, ни Этиаран,
супруга Трелла, которая провела его через опасности в Ревлстон, горный
город Лордов, ни ее дочь Лена, которую он изнасиловал.
Л_е_н_а_!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30