»«Косит он. — Я узнал голос Резо. — Хитрым себя считает. Детектив, мать его. Сейчас я его приведу в порядок».Он подошёл и пнул меня в ребра. Я и не пикнул. Тогда он склонился надо мной, я даже запах водки почувствовал в его дыхании, и сказал по-английски:«Давай так, ищейка. Я держу сейчас ножик над твоей головой. На счёт „три“ — разжимаю руку, и он полетит прямо в тебя. И попадёт, по-моему… Да, вот теперь он нацелен тебе прямо в левый глаз. Но ты можешь уклониться, если захочешь», — и мерзко хохотнул.Я лежу и не дышу. Чувствую, что он стоит надо мной, а что он там делает — один черт знает. Может, и вправду нож держит. А глаз все-таки жалко, два их всего у меня. Ну, начал он считать: раз, два… На счёт «три» я не выдержал и дёрнулся в сторону от греха.Раздался такой хохот, я аж покраснел. До сих пор стыдно вспомнить.Глаза открыл, а Резо стоит надо мной с бокалом виски в руках и ржёт, как конь на рассвете. Вокруг какие-то бугаи сидят и тоже заливаются, Смешно им, видите ли… Опозорился я, в общем. Ну да ладно, пережил. Их было трое. Усадили меня на стул, рядом ведёрко с водой поставили, наверное, чтобы в чувство приводить, и тот, что с жирным Индусом ко мне в подвал заходил, Бэн, говорит:«Слушай, мистер, у нас нет времени с тобой в цацки играть. Скажи сам все, что старик тебе поведал, и мы отвезём тебя домой. Мы ведь не звери какие-нибудь, а мирные, порядочные люди. Мы даже демократы. Поэтому предоставляем тебе выбор: или пытать будем, или отдадим в руки американского правосудия за убийство двух законопослушных граждан Соединённых Штатов: мистеров Тимура Дулидзе и Като Кумсишвили. Полиция уже нашла их трупы, теперь ищет убийцу, то есть тебя. У них есть твои пальчики и свидетели, которые видели, как ты выходил из квартиры. Эти свидетели в данный момент находятся перед тобой».Он ткнул себя пальцем в грудь, а потом кивнул на ухмыляющегося Резо.«Но мы можем в любой момент изменить показания, и тебя будут судить не за убийство, а лишь за незаконное проникновение в чужое жилище. Но за это нам нужно кое-что получить. Так что выбирай и делай это побыстрей».Естественно, этот постсоветский демократизм меня не устраивал. Честно говоря, я совсем забыл, что порядком наследил в той квартире и у полиции и вправду могли возникнуть подозрения на мой счёт. Но если наличие отпечатков я бы ещё мог как-нибудь объяснить, то опровергнуть «свидетельские» показания этих двух подонков — вряд ли. Мне грозил электрический стул, с одной стороны, и страшные пытки — с другой. Я полностью был в их руках. Мне даже расхотелось гоняться за золотом. Но было уже поздно. Тогда я решил потянуть время.«Если я вас правильно понял, — начал я с глупой физиономией, — то вы хотите, чтобы я повторил вам те звуки, которые услышал от старика?»«А ты догадлив», — бросил Резо.«Но я почти не помню их. И вообще, не понимаю, почему это для вас так важно? Может, объясните мне?»«Объясним, — процедил Бэн. — Сначала скажи то, что запомнил. Только слово в слово, звук в звук, понял?» И поднёс мне под нос здоровенный кулачище.Моя проблема заключалась в том, что я не знал значения тех звуков, что услышал от старика, и не мог выбрать, что можно говорить, а что нет. Я ведь не собирался делиться с ним тайной, как вы понимаете. Так бы хоть ляпнул что-нибудь незначительное, а остальное бы придумал. Или вообще сочинил бы всю фразу, если бы говорил по-грузински. Но я не говорил на языке ваших горцев.Поэтому сидел, наморщившись, словно пытался вспомнить, а сам лихорадочно искал выход. Они все смотрели на меня, будто ждали, что из моего рта сейчас вывалится бриллиант в миллион каратов. Но он все не вываливался. Тогда Бэн врезал мне по скуле, чтобы, значит, ускорить процесс. И я решился. Всего в услышанной мною фразе было семь слов, и я выбрал первое, решив, на свою голову, что ничего важного в нем содержаться не может или это вообще какое-нибудь грузинское приветствие, типа: «Добрый вечер» или «Рад тебя видеть, дорогой». Мало ли что умирающему старику придёт в голову… В общем, сказал я им это первое слово. И твёрдо добавил, что остального не помню. Они посмотрели на Резо, который у них был за переводчика, а тот, задрожав от жадности, закричал по-русски:«Это слово означает „казна“! Като сказал ему, где спрятал золото!»Все радостно загалдели по-русски, а я сидел и крутил головой, будто ничего не понимаю в происходящем.«Казна?! — визжал, брызгая слюной, Бэн. — Он сказал: „казна“? Так это же то, что нам нужно! Господи, ты услышал наши молитвы!»«Если ты вспомнил это, значит, вспомнишь и остальное! Миленький ты мой!» — ошалело вопил один бандит, схватив меня руками за голову и целуя в шишку на лбу."Вспомнит, куда он денется, ублюдок' — весело прыгал вокруг меня Резо.— Вытрясем ему все мозги, если не вспомнит!"«Надо же, а я, дурак, сомневался, что это золото вообще существует! — кричал один амбал. — Ну и дела, мужики! Наливай по такому случаю!»Они на радостях тяпнули по рюмке водки, закусили, как у вас это водится, солёными огурцами из большой стеклянной банки, каких у нас в Америке не производят, и снова принялись за меня. Бэн, как я уже догадался, был у них за старшего.«Ну, дорогой, порадовал ты нас, — сказал он, перейдя на английский. — За это мы, так и быть, не сдадим тебя копам. Давай, будь молодцом, скажи все остальное, и расстанемся друзьями».«Извините, — говорю, — но я действительно больше ничего не помню. Я и это-то с трудом вспомнил… Хоть режьте, но все из головы вылетело после удара того типа», — и кивнул на Резо, который ложкой размером с лопату намазывал чёрную икру на огромный ломоть хлеба.«Гонит он все, — убеждённо сказал тот на русском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135