Под потолком проходил узкий воздуховод, соединяющий наши камеры. Я обнаружил, что, подпрыгнув и подтянувшись к нему на руках, можно говорить нормально, без крика. Но я мог висеть так всего несколько минут — потом руки немели и приходилось спрыгивать. Мы читали друг другу стихи, забавлялись каламбурами и спорили о том немногом, на что у наших двух орденов были общие взгляды. Я в этих спорах почти всегда проигрывал. Воины-поэты, должен сознаться, очень ловко играют словами — ловчее даже, чем неологики или семантологи. Давуд говорил вроде бы ясно, но слушать его надо было очень внимательно, иначе смысл ускользал, как живая верткая рыба из намыленных рук. Однажды я упомянул о невероятной странности того, что воины-поэты и Твердь имеют одинаковую привычку спрашивать у своих жертв стихи, и Давуд на это ответил:— Ах да, Калинда Цветочная. Она всегда… интересовалась воинами-поэтами.— Калинда?— Так мы называем эту богиню.— Агатангиты ее тоже так называют. Но почему Цветочная?— Потому что ее считают женщиной, а женщины всегда ассоциируются с цветами. Кто знает, откуда они берутся, имена?— И ты говоришь, она знает о вас, поэтах?— Конечно. Когда-то мой орден пытался выращивать и поэтесс, но это закончилось катастрофически. Калинда — Твердь — положила этому конец.— Вот не думал, что боги интересуются людскими делами.— Много ты знаешь о богах, пилот.— "Мы для богов то же, что мухи для мальчишек, — процитировал я. — Они убивают нас ради забавы".— Как же, как же. Шекспир. Превосходно.— Боги есть боги и делают, что им вздумается.— Ты так думаешь?Я вспомнил о своем путешествии на Агатанге и выдохнул, держась за край трубы:— Боги делают и переделывают нас по своему подобию.— Вот тут ты как раз и ошибаешься, — прогремел мне в ухо его голос.— Не знал, что поэты так хорошо разбираются в эсхатологии.— Откуда в тебе столько сарказма, пилот?— А почему вы, поэты, всегда отвечаете вопросом на вопрос?— Разве ты задал мне вопрос?Так мы препирались, наверное, несколько суток — в полной темноте о времени судить трудно, — а потом поэт умолк и не отвечал мне, когда я его звал, что я проделывал каждые несколько часов. Я был уверен, что его казнили, обезглавили по приказу Хранителя Времени, но тут он отозвался. Я сам удивился облегчению, которое испытал, узнав, что он жив.— Я побывал у вашего Хранителя Времени, — сказал он. — Вот у кого умная голова. Сказать тебе, какой приговор он мне вынес? Он казнит меня так, чтобы не нанести обиды моему ордену. Он справедлив.— Нет, — буркнул я, пытаясь удержаться на трубе. Носки ботинок в поисках опоры скользили по гладкому камню. — Он такой же, как все люди.— Он милосерден. Его приговор — плод высокой мысли.— Он варвар.— Пилоту, разумеется, этого не понять.— Нормальный никогда не поймет безумца.— Что такое, в сущности, безумие?— Это только безумцу известно.— Только упрямый пилот способен отрицать, что приговор Хранителя Времени гениален.В некотором смысле этот приговор действительно был мудрым и даже утонченным, хотя гениальным я его никогда бы не назвал. Хранитель попросту вспомнил один древний и варварский способ казни. В пустой камере, примыкающей к темнице поэта (мы с ним были единственными узниками в башне, единственными за много-много лет), технари поместили механизм, который при поступлении определенного сигнала выделял облако ядовитого газа. В механизме находилось микроскопическое количество плутония, и сигналом был последовательный распад нескольких его атомов. Давуд мог прожить еще несколько лет или, что гораздо вероятнее, умереть в следующую минуту — он поймет, что миг настал, только когда услышит шипение газа и ощутит его едкий уксусный запах. Орден Давуда может обвинить в его смерти только случайность — для воина-поэта в такой смерти никакого позора нет.— Хранитель уж наверняка положил в свою проклятую машину побольше плутония, — сказал я, — поэтому твоя возможность прожить больше нескольких дней приближается к нулю.Я умолчал о том, как шокировало меня известие об имеющемся у Хранителя запасе плутония. Это было самым большим варварством в варварском замысле Главного Горолога.— Плутония, разумеется, будет достаточно, — согласился Давуд. — Но ты упускаешь суть.— Вот как? Тогда объясни мне.— Представь на мгновение, что ты — глава моего ордена, Дарио Красное Кольцо. Когда Дарио прибудет в ваш город и спросит обо мне «Жив ли он?», ваш Хранитель Времени, не кривя душой, сможет ответить, что не знает. Жив ли я? Никто этого не может знать. Достоверно известно лишь то, что я нахожусь в запертой камере. В чистилище. Произошел ли распад плутония? Такая вероятность есть. Степень того, насколько я жив, представлена волновой функцией, сочетающей в себя вероятности жизни и смерти. Лишь когда мою камеру откроют и Дарио с вашим Хранителем Времени войдут туда, одна из вероятностей осуществится, а другие отпадут и волновая функция перестанет существовать. Только акт осмотра выявит, жив я или мертв. До тех пор никто за пределами моей камеры не может считать меня ни живым, ни мертвым. Точнее, я жив и мертв одновременно. Поэтому я не думаю, что Хранитель Времени когда-либо позволит открыть мою камеру. Ведь пока этого не произойдет, ваш орден нельзя будет обвинить в моей смерти.— Но ведь это абсурд!— Мой орден любит абсурдные ситуации и парадоксы, пилот.— У меня создается впечатление, что в математике ты полный профан.— Я говорю с философской точки зрения, а не с математической.— Вероятность…— Ну да, конечно — есть возможность, что плутоний никогда не распадется и я никогда не умру.— Умрешь, будь спокоен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191