Весел. Напевает что-то сквозь зубы. Андрей мне шепнул: «Образумился товарищ Иван…» Сидим мы в овраге, монотонно сипит машинка Румфорда, всё у нас исправно. Андрей держит в руке провода наготове. Окладский сверху наблюдает за путями. Слышим – грохочет поезд, Окладский кричит Андрею: «Жарь!» Андрей соединил провода… Ничего… Поезд промчался, понимаете, над тем самым местом промчался, где была заложена мина, поднял за собою пыль и исчез вдали. Серое небо… Чёрная грязь и… ничего… Пусто, отвратительно пусто стало у меня на душе.
– Динамит, что ли, плохой?
– Нет, Софья Львовна, динамит у нас был тот же, что и у вас, нашей народовольческой динамитной мастерской из Баскова переулка, ширяевской работы, Якимова проверяла его. Запалы были из минного склада Артиллерийского ведомства. Суханов доставил нам. Мы их испытывали – без осечки работали. А видите ли – провода как-то, должно быть, лопатой начисто перерезали. Может быть, случайно какой мастер… А может быть, и нарочно… Окладский… Большое у меня, товарищи, на него подозрение. Я буду и в исполнительном комитете о нём предупреждать.
– Да, ни тебе, Андрей, ни мне не удалось, – печально вздыхая, сказала Перовская.
– Нет, Андрей Иванович, – с надрывом в голосе и со слезами на глазах сказала Вера, – никогда вам не удастся! Мне начинает казаться, что и точно царь – помазанник Божий и это Бог хранит его да всех покушений. Сколько их было – государь из всех выходил целым и невредимым.
– Ну, знаете, Вера Николаевна, – сказал Тихонов, – ежели так рассуждать, так надо складывать манатки, сматывать удочки и всё наше великое дело освобождения народа бросать.
– В Бога мы не верим, – строго сказал Желябов, – царя мы считаем извергом и причиною всего зла. От нами задуманного дела мы ожидаем бунта, который истребит всех царских палачей и опричников, сравняет богатых с бедными и установит народное счастье всеобщего равенства и свободы.
Разговор сразу завял. Тактичная, с тонким чутьём, Вера поняла, что в ту минуту, когда она так искренно сказала то, что подумала и почувствовала, её стали чураться. Она встала и стала прощаться.
– Софья Львовна, – сердечно сказала она, – вы не подумайте, что я разуверилась в нашем общем деле, что я больше не думаю, что только таким путём мы сможем подойти к строительству счастливой и свободной жизни русского народа. Я сказала это потому, что вот – везде неудачи… Гольденберга с динамитом арестовали, поэтому не удалось покушение в Одессе, куда, думали, морем приедет государь. Не удалось у Андрея Ивановича в Александровске, не удалось у вас под Москвой. Не удалось одиночке Соловьёву… Что же это такое?
– Не бойтесь, Вера Николаевна, удастся, – сказала Перовская, доставая какую-то бумагу. – Вот почитайте на досуге, всё узнаете. Это наше решение. Только смотрите, не попадитесь…
Вера ушла смущённая, со смятённым сердцем, провожаемая холодным, недоброжелательным молчанием.
X
В тот же вечер Желябов, в меховой шапке, с пледом на плече, приличном драповом пальто, на дилижансе-«кукушке» проехал по Гороховой до Адмиралтейской площади, обогнул Александровский сад, наискось пересёк Сенатскую площадь, по пешеходным мосткам перешёл Неву к Академии художеств и по 4-й линии прошёл на Малый проспект Васильевского острова.
Он попал в тихие и пустынные места. Глубокий, совсем почти не наезженный санями снег лежал на улице, на бульваре он был по колено, и низкие скамейки почти вровень со снегом были точно прикрыты длинными пуховыми подушками.
Ночь была тихая, и от снега было светло. Низкие деревянные дома стояли с наглухо закрытыми ставнями. На углу спал в санях, накрывшись полостью, извозчик, и когда Желябов вышел на проспект, серая кошка перебежала ему дорогу.
«Хорошее место для свиданий, – подумал Желябов. – А свидеться надо. С октября, с самого начала работы, не виделся с человеком. Не удалось там – так уж тут должно удаться!»
Навстречу Желябову по проспекту шёл человек, и Желябов не сомневался, что это должен был быть Степан Халтурин, ибо кто другой мог быть здесь в этом глухом месте и в позднюю вечернюю пору?
– Ты давно тут? – спросил Желябов.
– Да с полчаса уже есть. Я нарочно пришёл раньше, чтобы осмотреться и облюбовать место. Пойдём к Малой Неве, на Тучкову набережную. Там доски навалены, сторожей нет. Там и потолкуем.
Увязая в глубоком снегу, они выбрались на край проспекта, свернули мимо высокого забора на Неву и здесь, у высоких штабелей с досками, сели на брёвна.
– Хорошее местечко, только курить не приходится, ну да это дело десятое.
– Сдавай отчёт, Степан, – сказал коротко Желябов.
С Халтуриным Желябову было легко. Степан, как и Андрей, был из крестьян. Андрей был из Таврической губернии, Степан – из Вятской. Он уже работал в партии несколько лет и был одним из главных основателей «Северно-русского рабочего союза». Он не был так образован, как Желябов, но он был умён от природы. Он не увлекался крестьянской общиной, и, когда однажды Плеханов изложил Халтурину с обычным ему пылом содержание народнической книги об общинном землепользовании, тот с недоумением заметил: «Неужто это так действительно важно?» «А что же важно?» – спросил Плеханов. «Важно?.. Самостоятельная рабочая партия. Всеобщая стачка в Петербурге, чтобы газа не подавать и водопровод не работал. А с самого начала – уничтожить царя. Он всему голова – её, эту голову, и срубить!..» Желябов тогда и приблизил Халтурина и теперь дал ему самое ответственное поручение.
– Отчёт? Что же? Отчёт сдам, – медленно сказал Халтурин. – С моей стороны работа сделана на совесть. Остановка с вашей стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213