ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Порфирий принимал всё это как должное, по праву героя, идущего на войну.
А Вере всё это было смешно.
XIV
Был вечер. В кабинете Афиногена Ильича под зелёными шёлковыми абажурами горели канделябры на большом круглом столе. Афиноген Ильич сидел в кресле, протянув ноги. Флик и Флок лежали подле на ковре. Вера сидела задумавшись у камина, смотрела на горящие дрова и слушала сквозь свои тоскливые мысли, как графиня Лиля читала выдержки из французских и английских газет.
– Афиноген Ильич, ещё про Россию, прочесть?..
– Будьте добры, графиня.
– Восемнадцатого декабря, это, значит, по-нашему – шестого, на площади у Казанского собора был большой митинг. Толпа возмущённого народа достигла нескольких десятков тысяч человек. Генерал Трепов собрал войска Петербургского гарнизона и атаковал толпу кавалерией…
– Дедушка, это же неправда, – отозвалась от камина Вера. – Зачем пишут такую неправду? Я случайно проходила по Невскому в это время. Там было человек триста студентов и курсисток и полэскадрона казаков, который и разогнал их. Кто не знал, тот даже и догадаться не мог, что это был митинг…
Какие-то струны туго-туго натянулись внутри Веры. Невидимый кровавый рубец огнём загорелся на спине под её строгим закрытым платьем. Вера с трудом сдерживала внутреннюю дрожь.
– Всех их следовало бы перепороть там же, на Казанской площади, – брезгливо сказала графиня Лиля. – Какие мерзавцы!.. В такие священные моменты… А вот ещё… Сообщают из Лондона, что великий князь Николай Николаевич старший вовсе не болен в Одессе, но в Кишинёве в него стреляли возмутившиеся офицеры, и он опасно ранен… Подумать только!.. Какая гадость!..
– Дедушка… Всё это ложь… Кто же это пишет?..
– Эмигранты русские… Вот такие, как князь Кропоткин, Герцен и им подобные, ну и жиды стараются всякую мерзость про Россию напечатать. Заграничная пресса, как правило, подкуплена. Отсюда им дают сведения, а газеты рады сенсациям. Тошно жить, Вера, когда не стало честности и благородства. Потрясают основы… Ты говоришь – триста человек… Да ведь один дурак бросит камень в воду, а сто умных не могут его вытащить… Чтобы разрушить, и тридцати достаточно, а вот созидать – нужны миллионы!.. Весь народ… А разрушить?..
Афиноген Ильич обернулся к графине Лиле:
– Они, графиня, и войну используют для того, чтобы разрушить Россию… Вот почему и не нужно нам никакой войны.
– Ну что они могут сделать?.. Эти, что со знаменем «земля и воля» ходили, триста мальчишек, – сказала графиня Лиля.
– Разрушить Россию, – вставая, сердито сказал генерал. – Убить государя… Вы думаете, графиня, народ?.. Какой там народ!.. Явится какой-нибудь болван… Чаадаев или там Пестель, Рылеев… Декабристы… И на священную особу государя императора покушение. Разве не бывало так? Каракозов… Березовский… Стреляли уже. Один человек… Один негодяй!.. Много и не нужно, один негодяй сделает, а миллионы порядочных людей страдать будут, да ничем не помогут.
– Господь охранит нашего государя…
– На Бога надейся, а сам не плошай… Завелась эта пакость, и трудно её вывести. Как ржа на железе. Истачивает ржа и сталь. Красное знамя!.. А как это разжигает страсти!.. Мутятся головы… Как в такие времена начинать войну?!
– Освободительную войну, Афиноген Ильич! Освободить славян от гнёта турок…
– Слыхал, слыхал… Освободить… Благодарность людская – чёрствая благодарность… Ну да там видно будет. Спасибо, графиня, за чтение. Мне трудно заграничные-то газеты… Печать серая, мелкая, в глазах от неё рябит… Спасибо…
Генерал поцеловал графине руку, поцеловал Веру в лоб и пошёл, сопровождаемый собаками, в спальню.
Вера и графиня сидели молча. В тёплом кабинете была тишина. С лёгким шорохом обвалились красные головни, на мгновение камин вспыхнул ярким пламенем. По-зимнему было тихо в кабинете. Графиня Лиля отложила в сторону газеты и сидела, устремив сияющие глаза на окно с опущенными портьерами. Вера низко опустила голову. Рассыпавшиеся уголья бросали кровавые блики на её шею и волосы. Очень красиво было её печальное, задумчивое лицо.
«Ложь, – думала Вера. – Зачем?..»
XV
Было утро, и Вера только что вернулась с прогулки. Горничная, помогавшая ей раздеться, доложила, что какой-то человек прошёл с чёрного хода на кухню и непременно просит доложить о нём барышне.
– Какой человек? – спросила в недоумении Вера.
– Назвались князем… Да вид-то у него, барышня, совсем даже не авантажный. Словно скубент какой. Очень бедно одеты. Сапожонки прохудились, на плечах платок.
– С рыжеватой бородкой?
– Так точно-с. Так, что-то растёт по щекам. Очень уж они неглиже.
– Так это князь Болотнев… Проведите его ко мне.
– В голубую гостиную прикажете или в зал?..
– Нет, Маша, ничего не поделаешь, проведите его ко мне сюда…
– В спальню?.. – горничная удивилась.
– Ну да… Ведь у меня прибрано.
Вера отлично понимала смущение и возмущение горничной, но как было ей иначе поступить? С тех пор как родители выгнали из дому князя, вход в такие дома, как дом Афиногена Ильича Разгильдяева, был закрыт для Болотнева. И князь это отлично знал, потому и пришёл с чёрного хода на кухню. Принимать его в парадных комнатах, куда могли пройти Афиноген Ильич или Порфирий, – это значило навлечь на князя неприятности. Если князь пришёл к Вере, если он так добивается её видеть – значит, случилось что-нибудь особенное, важное, и нужно его принять и выслушать в спальне, куда ни старый генерал, ни дядюшка Порфирий, ни Афанасий не заглянут.
Князь Болотнев был одет много хуже, чем летом, на петергофском празднике, где своими странными рассуждениями он отвлёк Веру от тяжёлых мыслей и заинтересовал её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
А Вере всё это было смешно.
XIV
Был вечер. В кабинете Афиногена Ильича под зелёными шёлковыми абажурами горели канделябры на большом круглом столе. Афиноген Ильич сидел в кресле, протянув ноги. Флик и Флок лежали подле на ковре. Вера сидела задумавшись у камина, смотрела на горящие дрова и слушала сквозь свои тоскливые мысли, как графиня Лиля читала выдержки из французских и английских газет.
– Афиноген Ильич, ещё про Россию, прочесть?..
– Будьте добры, графиня.
– Восемнадцатого декабря, это, значит, по-нашему – шестого, на площади у Казанского собора был большой митинг. Толпа возмущённого народа достигла нескольких десятков тысяч человек. Генерал Трепов собрал войска Петербургского гарнизона и атаковал толпу кавалерией…
– Дедушка, это же неправда, – отозвалась от камина Вера. – Зачем пишут такую неправду? Я случайно проходила по Невскому в это время. Там было человек триста студентов и курсисток и полэскадрона казаков, который и разогнал их. Кто не знал, тот даже и догадаться не мог, что это был митинг…
Какие-то струны туго-туго натянулись внутри Веры. Невидимый кровавый рубец огнём загорелся на спине под её строгим закрытым платьем. Вера с трудом сдерживала внутреннюю дрожь.
– Всех их следовало бы перепороть там же, на Казанской площади, – брезгливо сказала графиня Лиля. – Какие мерзавцы!.. В такие священные моменты… А вот ещё… Сообщают из Лондона, что великий князь Николай Николаевич старший вовсе не болен в Одессе, но в Кишинёве в него стреляли возмутившиеся офицеры, и он опасно ранен… Подумать только!.. Какая гадость!..
– Дедушка… Всё это ложь… Кто же это пишет?..
– Эмигранты русские… Вот такие, как князь Кропоткин, Герцен и им подобные, ну и жиды стараются всякую мерзость про Россию напечатать. Заграничная пресса, как правило, подкуплена. Отсюда им дают сведения, а газеты рады сенсациям. Тошно жить, Вера, когда не стало честности и благородства. Потрясают основы… Ты говоришь – триста человек… Да ведь один дурак бросит камень в воду, а сто умных не могут его вытащить… Чтобы разрушить, и тридцати достаточно, а вот созидать – нужны миллионы!.. Весь народ… А разрушить?..
Афиноген Ильич обернулся к графине Лиле:
– Они, графиня, и войну используют для того, чтобы разрушить Россию… Вот почему и не нужно нам никакой войны.
– Ну что они могут сделать?.. Эти, что со знаменем «земля и воля» ходили, триста мальчишек, – сказала графиня Лиля.
– Разрушить Россию, – вставая, сердито сказал генерал. – Убить государя… Вы думаете, графиня, народ?.. Какой там народ!.. Явится какой-нибудь болван… Чаадаев или там Пестель, Рылеев… Декабристы… И на священную особу государя императора покушение. Разве не бывало так? Каракозов… Березовский… Стреляли уже. Один человек… Один негодяй!.. Много и не нужно, один негодяй сделает, а миллионы порядочных людей страдать будут, да ничем не помогут.
– Господь охранит нашего государя…
– На Бога надейся, а сам не плошай… Завелась эта пакость, и трудно её вывести. Как ржа на железе. Истачивает ржа и сталь. Красное знамя!.. А как это разжигает страсти!.. Мутятся головы… Как в такие времена начинать войну?!
– Освободительную войну, Афиноген Ильич! Освободить славян от гнёта турок…
– Слыхал, слыхал… Освободить… Благодарность людская – чёрствая благодарность… Ну да там видно будет. Спасибо, графиня, за чтение. Мне трудно заграничные-то газеты… Печать серая, мелкая, в глазах от неё рябит… Спасибо…
Генерал поцеловал графине руку, поцеловал Веру в лоб и пошёл, сопровождаемый собаками, в спальню.
Вера и графиня сидели молча. В тёплом кабинете была тишина. С лёгким шорохом обвалились красные головни, на мгновение камин вспыхнул ярким пламенем. По-зимнему было тихо в кабинете. Графиня Лиля отложила в сторону газеты и сидела, устремив сияющие глаза на окно с опущенными портьерами. Вера низко опустила голову. Рассыпавшиеся уголья бросали кровавые блики на её шею и волосы. Очень красиво было её печальное, задумчивое лицо.
«Ложь, – думала Вера. – Зачем?..»
XV
Было утро, и Вера только что вернулась с прогулки. Горничная, помогавшая ей раздеться, доложила, что какой-то человек прошёл с чёрного хода на кухню и непременно просит доложить о нём барышне.
– Какой человек? – спросила в недоумении Вера.
– Назвались князем… Да вид-то у него, барышня, совсем даже не авантажный. Словно скубент какой. Очень бедно одеты. Сапожонки прохудились, на плечах платок.
– С рыжеватой бородкой?
– Так точно-с. Так, что-то растёт по щекам. Очень уж они неглиже.
– Так это князь Болотнев… Проведите его ко мне.
– В голубую гостиную прикажете или в зал?..
– Нет, Маша, ничего не поделаешь, проведите его ко мне сюда…
– В спальню?.. – горничная удивилась.
– Ну да… Ведь у меня прибрано.
Вера отлично понимала смущение и возмущение горничной, но как было ей иначе поступить? С тех пор как родители выгнали из дому князя, вход в такие дома, как дом Афиногена Ильича Разгильдяева, был закрыт для Болотнева. И князь это отлично знал, потому и пришёл с чёрного хода на кухню. Принимать его в парадных комнатах, куда могли пройти Афиноген Ильич или Порфирий, – это значило навлечь на князя неприятности. Если князь пришёл к Вере, если он так добивается её видеть – значит, случилось что-нибудь особенное, важное, и нужно его принять и выслушать в спальне, куда ни старый генерал, ни дядюшка Порфирий, ни Афанасий не заглянут.
Князь Болотнев был одет много хуже, чем летом, на петергофском празднике, где своими странными рассуждениями он отвлёк Веру от тяжёлых мыслей и заинтересовал её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213