– Ее тело забрали из морга.
– Забрали?
– Точнее, украли.
Она побледнела. В том, что он сказал, судя по всему, таилось нечто ужасное.
– Но почему?
– Наверняка сказать не могу. Однако способен предположить две причины.
На верхней губе Мэрион выступили крошечные капельки влаги.
– Слушаю вас, – ободрила она Свистуна, однако сама отвела взгляд в сторону, словно выслушивать то, что он скажет, ей как раз и не хотелось.
– Или кто-то хотел скрыть идентичность тела, или, наоборот, удостовериться в его идентичности.
– Не понимаю.
Свистун замешкался. Но мог ли он высказать то, что ему предстояло, не причиняя боли? Какие для этого сгодились бы эвфемизмы? Он, во всяком случае, таковых отыскать не мог.
– Прежде чем тело украли, кто-то его обезглавил.
В глазах у Мэрион не отразилось ничего, она смотрела на него так, словно внезапно разучилась понимать по-английски. Из горла у нее вырвался какой-то короткий клекот. Лицо стало еще бледнее, глаза – еще чернее. И в них вспыхнул ужас – такой ужас, словно у нее остановилось сердце. Она опустила голову, но по-прежнему смотрела на него сквозь волну черных волос, рассыпавшихся по лицу. На миг поднесла руки к ушам, словно проверяя, все ли у нее в порядке.
Свистун частично пересказал ей то, что стало ему известно.
– Нет, – сказала она и начала падать лицом вперед.
Свистун, бросившись к ней, хотел было подхватить ее в том случае, если с ней произошел обморок.
Она легонько опустила руки ему на плечи, на мгновение их щеки соприкоснулись. Уистлер смахнул черные волосы у нее с левой щеки. У самого уха на щеке оказалась небольшая родинка.
– Лим Шу, – сказал он.
– Что?
Она сразу же отпрянула от него.
– Родинка возле уха. На фотографии Лим Шу, сделанной в морге…
– Это фамильная черта, – пояснила она. Он промолчал.
– Или вам кажется, будто я Лилиан, которая выдает себя за собственную сестру?
Он почувствовал себя полным идиотом; мысли раздваивались и терялись.
– Вам кажется, будто я Лилиан, которая решила скрыться?
– Скрыться? – переспросил он.
– От людей, которые убили ее.
– А вам известно, кто ее убил?
– Да, известно. Ее убил человек, приехавший из Нового Орлеана. Но тот, кто приказал убить ее, живет здесь, в Лос-Анджелесе.
– А имена их вам известны?
– Двое убийц, Дом Пиноле и Джикки Роджо, а прислал их третий. Мерзавец, его зовут Нонни Баркало. Лилиан боялась их. Она убежала, потому что узнала о том, что они убили латиноамериканку, и поняла, что они хотят убить ее. И украсть ее сына.
– Я знаю.
– Они собирались использовать мальчика в грязных делах.
– А этот человек, тот, кто нанял убийц? Она замешкалась с ответом.
– В чем дело?
– Когда приехали полицейские и рассказали мне о том, что найдено тело моей сестры, я сказала им всю правду. Они покивали – и ничего не сделали. А когда пришел человек из прокуратуры и сказал, что мою сестру можно похоронить, но потом надо будет сделать эксгумацию, чтобы использовать тело как вещественное доказательство в суде над этими людьми…
– Это был Корвалис?
– Да. А они заулыбались и сказали, что я ошибаюсь. И что они уже отправили убийц Лилиан за решетку. И что они могут доказать это.
– А вы знали, что это не так.
– А я знала, что человек, который приказал ее убить, это Уолтер Кейп. – Когда Свистун никак не отреагировал на эти слова, она сказала: – Вас это не удивляет?
– Нет, меня это не удивляет.
– А вот все остальные утверждают, будто это исключено. Говорят, что он такая крупная шишка.
– А почему он мог приказать убить ее?
– Она жила у него в доме. Ей казалось, будто он хочет ее. А на самом деле он хотел ее сына. А он не из тех людей, кто готов смириться с отказом. Чего бы ему ни захотелось. А захотелось ему ее сына. Он любит маленьких мальчиков.
Она отвернулась; бросила взгляд на фотографию в серебристой рамочке.
– Моя сестра была шлюхой. У нас на родине в старину ее назвали бы наложницей. Но времена сейчас другие. И ее называли шлюхой. Всю жизнь она прожила среди богатых и могущественных мужчин. Но так и не смогла объяснить мне, что они за люди. Так и не объяснила, что за человек Уолтер Кейп. И чего ему на самом деле нужно. А вы можете это объяснить?
– Им кажется, будто надо брать у мира все, что тот способен предложить, и еще чуточку сверх того. Они просто обжоры. Глядя на них, можно удивиться, как это они еще не лопнули. А они требуют: подавай еще!
– Собаки жрут собственную блевотину. Она проводила Свистуна до дверей.
– Они отдадут нам тело моей сестры?
– Не знаю.
– Спасибо, что пришли. Вам наверняка нелегко дался этот разговор.
– Мне хотелось быть с вами честным. Но я не думал, что будет так. Так трудно.
Он стоял у дверей, уже получив все, ради чего сюда и пришел, но все еще чувствуя, что чего-то не добрал.
– В газетах написано, что вы с сестрой поссорились и она ушла из дому.
– Это правда.
– А из-за чего вы поссорились? Она улыбнулась.
– Да вы не поверите! Она решила подарить мне платье, а я воспротивилась. Она сказала: это из-за того, что я брезгую ее деньгами. А мне просто не понравилось это платье. Она убежала из дому, прежде чем я успела ей это объяснить.

Глава тридцать первая

У «Милорда» было полным-полно народу. Пар человеческого дыхания оседал на и без того влажную от дождя витрину. В кофейне пахло мокрыми волосами и свитерами.
Боско подошел к нише, в которой сидели Свистун и Канаан, и подлил в чашки обоим. Присел на краешек стула, всем своим видом показывая, что не собирается за столиком задерживаться.
– Однорукому нынче вечером приходится нелегко, – заметил Канаан.
– Да ради Бога, – ответил Боско.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89