(1) Кадм, основатель фиванской династии, убил дракона; (2) его п
отомок Эдип убил Сфинкса, тоже драконоподобное существо; (3) Индра убил дра
коноподобное чудовище Вритру, и т. д. Мотив, феноменологически, предполаг
ает предельную конкретность действия и ситуации. Так, не существует так
ого мотива как, скажем, «связь героя со змеей (драконом)», по отношению к ко
торому «змееборство», «совращение героя змеей» (как в книге Бытия), «йоги
чеекий сон бога Вишну на тысячеглавом змее Шеше» (в «Пуранах») будут счит
аться частными случаями. Мотив может быть элементом сюжета, или лежать в
основе сюжета, или даже целиком совпадать с сюжетом, но его «сюжетность»
необязательна. Как понятие сравнительной фольклористики и традиционн
ой мифологии, мотив по преимуществу экстенсивен.
В феноменологии мифа мотив может входить в чистое содержание, но послед
нее устанавливается дедуктивно, то есть в порядке интерпрет
ации. Точнее Ц в порядке вывода из постулатов, на основании к
оторых строится интерпретация содержания как мифологического, или сюж
ета как мифа. Отсюда относительная интенсивность чистого сод
ержания по сравнению с экстенсивностью мотива не более, чем условная пр
ивязанность его к сюжету Ц оно скорее определяет «картину» события, не
жели последовательность составляющих его действий и эпизодов. Развива
ющийся во времени сюжет будет представлен при этом скорее как расположе
нная в пространстве содержания текста тема, и чистым содержанием явятс
я только те мотивы, которые тематически значимы. Так, если в по
рядке интерпретации наших трех эпизодов (полностью совпадающей с их сам
оинтерпретацией, по крайней мере, в двух из них) Ц тема Ц «получение (нов
ого, высшего) знания», то чистым содержанием будет: (1) «Признание (или узнав
ание) себя в другом»: Кришны Ц как атмана, души Арджуны, Наполеона Ц как
материализации Абсолютного духа, нашедшего свое самопознание в Гегеле
; (2) Война (смерть) Ц как контекст сообщения знания; (3) Колесничий Ц как ман
ифестация души героя; (4) Середина поля битвы Ц как «естественная» позици
я сообщения знания. (В принципе, как мотив, так и тема необязательны для по
нимания чистого содержания, но иногда уместны для демонстрации последн
его.)
Когда в контексте феноменологического подхода к мифу я говорю, что текс
т, в отличие, например, от языка, не поддается интерпретации и ч
то это сопротивление интерпретации содержится в самой природе текста, т
о подразумеваю лишь, что как чистое содержание он уже имеет в себе
интерпретацию, а «объективная сторона» чистого содержания может б
ыть иной столько раз и столькими способами, сколько было, есть и будет ак
тов интерпретации.
Вернемся теперь к нашим трем сюжетам. В нашей интерпретации мы можем обн
аружить в них следующие аспекты: (А) во всех трех примерах присутствует
событие знания, то есть получение действующим лицом знания, вы
сшего или иного по отношению к предыдущему знанию (что предполагает, как
уже говорилось, различие в знании или существование различных знаний); (В
) в первом и во втором примерах Ц присутствует знание о событии,
то есть знание события как чего-то отличного или иного по сравнению
с тем, как его знало само действующее лицо раньше или другие Ц сейчас; (С)
во всех трех примерах присутствует знание о событии знания, к
оторое предполагает существование некоторых конкретных вещей и обсто
ятельств, напрашивающихся на интерпретацию на уровне абсолютных
объектов, в смысле которых можно интерпретировать что-то (или что у
годно) другое, в то время как сами они не подлежат дальнейшей интерпретац
ии (Кришна, направляющий колесницу в центр поля битвы; Один, висящий вниз
головой на ясене; Гегель, видящий, как Наполеон въезжает в Йену на белом к
оне).
Надо заметить, что так называемое содержание (и, соответственно, те
кст) самого знания остается за пределами нашей тройной классифика
ции Ц это своего рода «переменная», которая может быть известна как неч
то «данное» (первый и второй примеры) или нет (третий пример); наконец, она м
ожет просто совпадать с содержанием знания (В). Но именно в (С) мы в первую о
чередь имеем дело с тем, что называем чистым содержанием, в котором прини
мает свои очертания идея мифического, в то время как содержание знания н
е обязательно подводит нас к мифологической интерпретации, а раз так, то
это обязательно будет косвенная, вторичная и очень сложная интерпретац
ия. Это происходит потому, что, выражаясь языком применяемого нами феном
енологического подхода, содержание знания всегда вторично и
производно по отношению к событию знания. Вот с этой точки зр
ения, когда совпадают событие знания, знание о событии и знание о событи
и знания, содержание знания может быть понято как мифологическое в свои
х философских основаниях, хотя, конечно, если абстрагироваться от ситуац
ии получения этого содержания (то есть от событий А, В и С), то именно в этих
своих основаниях оно может быть понято историком философии как «чистая
» философия. Такого рода «чисто» философские идеи мы и постараемся расс
мотреть дальше с мифологической точки зрения, в наших трех сю
жетах.

5. Философия в мифе; Арджуна, К
ришна и Один. Философствовать Ц не значит ли это пробивать крышу одного
мифа, чтобы оказаться в подвале другого? и как обстоит дело с временем?

Итак, находясь в центре сражения, воин Арджуна говорит колесничему Криш
не, что не хочет убивать врагов в надвигающейся битве, на что Кришна отвеч
ает, что Арджуна не может убивать или быть убитым, потому что он Самость
(атман), которая не может убивать или быть убитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14