ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
От этого смешивание всего со всем
-- и детского овладения поверхностью, и провала поверхности у шизофреника, и
господства поверхности у личности, называемой, к примеру, "извращенной", -- не
становится менее отвратительным. Работы Кэррола всегда можно представить в виде
шизофренического рассказа. Опрометчивые английские психоаналитики так и делают:
они отмечают тело-телескоп Алисы, его складывание и раздвижение, ее явную
прожорливость, скрытую экскре-ментальность и одержимость навязчивыми идеями;
здесь же фигурируют кусочки, обозначающие как объедки, так и "отборные блюда";
быстро распадающиеся коллажи и этикетки пищеварительных слов; а также, потеря ею
самотождественности, рыба и море... Можно только гадать, какой вид безумия
клинически представлен Шляпным Болванщиком, Мартовским Зайцем и Мышью-Соней. А в
противопоставлении Алисы и Шалтая-Болтая всегда можно опознать два амбивалентных
полю-
130
ШИЗОФРЕНИК И МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА
са: "отчлененные органы -- тело без органов", тело-решето и великолепное тело. У
Арто не было особых причин восставать против текста Шалтая-Болтая. Но именно в
этот момент звучит предостережение Арто: "Мне не удалось сделать перевода.
Никогда не любил этого стихотворения. ...Я действительно не люблю стихов или
языков поверхности". У плохого психоанализа есть два способа обмануться: верить,
что открыл некое всеобщее сходство, которое можно обнаружить в ком угодно, или
полагать, что открыл аналогии, создающие ложное впечатление различий. Таким
образом, как клинико-психиат-рический, так и литературно-критический подходы
бьют мимо цели. Структурализм прав, подчеркивая тот момент, что о форме и
содержании можно говорить только в связи с изначальными и несводимыми
структурами, в рамках которых они организуются. Психоанализ должен обрести
геометрическое измерение, прежде чем он обратиться к историческим сюжетам. Ибо и
сама жизнь, и даже сексуальность обретаются внутри организации и ориентации
этого измерения еще до того, как обнаруживаются в производящей материи или
порождающей форме. Психоанализ не может удовлетвориться указанием на особые
случаи, манифестацией истории или означиванием комплексов. Психоанализ -- это
психоанализ смысла. Он сначала географичен, а уже потом историчен. Он различает
разные страны. Арто -- это ни Кэррол и не Алиса, Кэррол -- это не Арто и даже не
Алиса. Арто бросает ребенка в ситуацию чрезвычайно жестокой альтернативы --
согласно двум языкам глубины, -- альтернативы телесного действия и страдания.
Либо ребенок не рождается, то есть, не покидает футляров своего будущего
спинного мозга, над которым прелюбодействуют его родители (своего рода
самоубийство наоборот), либо он создает текучее, великолепное, огненно-яркое
тело без органов и без родителей (подобное тому телу, которое Арто называет
своей еще неродившейся "дочкой"). Напротив, Кэррол ждет ребенка в соответствии с
языком бестелесного смысла: он ждет в той точке и в тот момент, когда ребенок
уже покинул глубину материнского тела, но еще должен открыть глубину своего
собственного тела. Это тот краткий поверхностный миг, где ма-
131
ЛОГИКА СМЫСЛА
ленькая девочка соприкасается с поверхностью воды, подобно тому, как Алиса -- с
потоком собственных слез. д это -- разные области, разные и несвязанные
измерения. Можно считать, что у поверхности свои монстры -- Снарк и Бармаглот,
свои ужас и жестокость, которые хотя и не из глубины, но тоже обладают когтями и
могут вцепиться сбоку или даже утащить нас обратно в пучину, от которой мы
думали, что избавились. Потому-то Кэррол и Арто никогда не встретятся. Только
комментатор может менять измерения -- и в этом его величайшая слабость, знак
того, что он вообще не живет ни в каком измерении. Мы не отдали бы и одной
страницы Антонина Арто за всего Кэррола. Арто -- единственный, кто достиг
абсолютной глубины в литературе, кто открыл живое тело и чудовищный язык этого
тела -- выстрадал, как он говорит. Он исследовал инфра-смысл, все еще не
известный сегодня. Но Кэррол остается мастером и картографом-первопроходцем
поверхностей -- тех самых поверхностей, которые, как считалось, столь хорошо
изучены, что никому не приходило в голову продолжить их исследование. А между
тем, на этих поверхностях располагается вся логика смысла.
Четырнадцатая серия: двойная каузальность
Хрупкость смысла легко можно объяснить. У атрибута совсем иная природа, чем у
телесных качеств. У события совсем иная природа, чем у действий и страданий
тела. Но оно вытекает из них: смысл -- это результат телесных причин и их
смесей. Таким образом, причина всегда угрожает присечь событие. Последнее
избегает этого и подтверждает свою самобытность, но только в той мере, в какой
причинная связь подразумевает неоднородность причины и эффекта: связь причин
между собой и связь эффектов между собой. Иными словами, бестелесный смысл --
как результат действий и страданий тела -- сохраняет свое отличие от телесной
причины лишь в той мере, в какой он связан на поверхности с квази-причинами,
которые сами бестелесны. Стоики ясно видели: событие подчиняется двойной
каузальности, отсылая, с одной стороны, к смесям тел, выступающим в роли его
причины, а с другой -- к иным событиям же, которые суть его квази-причины1. И
наоборот, если эпикурейцы не преуспели в развитии своей теории оболочек и
поверхностей и не дошли до идеи бестелесных эффектов, то, возможно, потому, что
"симулякры" остаются для них подчиненными одной лишь каузальности тел в глубине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268
-- и детского овладения поверхностью, и провала поверхности у шизофреника, и
господства поверхности у личности, называемой, к примеру, "извращенной", -- не
становится менее отвратительным. Работы Кэррола всегда можно представить в виде
шизофренического рассказа. Опрометчивые английские психоаналитики так и делают:
они отмечают тело-телескоп Алисы, его складывание и раздвижение, ее явную
прожорливость, скрытую экскре-ментальность и одержимость навязчивыми идеями;
здесь же фигурируют кусочки, обозначающие как объедки, так и "отборные блюда";
быстро распадающиеся коллажи и этикетки пищеварительных слов; а также, потеря ею
самотождественности, рыба и море... Можно только гадать, какой вид безумия
клинически представлен Шляпным Болванщиком, Мартовским Зайцем и Мышью-Соней. А в
противопоставлении Алисы и Шалтая-Болтая всегда можно опознать два амбивалентных
полю-
130
ШИЗОФРЕНИК И МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА
са: "отчлененные органы -- тело без органов", тело-решето и великолепное тело. У
Арто не было особых причин восставать против текста Шалтая-Болтая. Но именно в
этот момент звучит предостережение Арто: "Мне не удалось сделать перевода.
Никогда не любил этого стихотворения. ...Я действительно не люблю стихов или
языков поверхности". У плохого психоанализа есть два способа обмануться: верить,
что открыл некое всеобщее сходство, которое можно обнаружить в ком угодно, или
полагать, что открыл аналогии, создающие ложное впечатление различий. Таким
образом, как клинико-психиат-рический, так и литературно-критический подходы
бьют мимо цели. Структурализм прав, подчеркивая тот момент, что о форме и
содержании можно говорить только в связи с изначальными и несводимыми
структурами, в рамках которых они организуются. Психоанализ должен обрести
геометрическое измерение, прежде чем он обратиться к историческим сюжетам. Ибо и
сама жизнь, и даже сексуальность обретаются внутри организации и ориентации
этого измерения еще до того, как обнаруживаются в производящей материи или
порождающей форме. Психоанализ не может удовлетвориться указанием на особые
случаи, манифестацией истории или означиванием комплексов. Психоанализ -- это
психоанализ смысла. Он сначала географичен, а уже потом историчен. Он различает
разные страны. Арто -- это ни Кэррол и не Алиса, Кэррол -- это не Арто и даже не
Алиса. Арто бросает ребенка в ситуацию чрезвычайно жестокой альтернативы --
согласно двум языкам глубины, -- альтернативы телесного действия и страдания.
Либо ребенок не рождается, то есть, не покидает футляров своего будущего
спинного мозга, над которым прелюбодействуют его родители (своего рода
самоубийство наоборот), либо он создает текучее, великолепное, огненно-яркое
тело без органов и без родителей (подобное тому телу, которое Арто называет
своей еще неродившейся "дочкой"). Напротив, Кэррол ждет ребенка в соответствии с
языком бестелесного смысла: он ждет в той точке и в тот момент, когда ребенок
уже покинул глубину материнского тела, но еще должен открыть глубину своего
собственного тела. Это тот краткий поверхностный миг, где ма-
131
ЛОГИКА СМЫСЛА
ленькая девочка соприкасается с поверхностью воды, подобно тому, как Алиса -- с
потоком собственных слез. д это -- разные области, разные и несвязанные
измерения. Можно считать, что у поверхности свои монстры -- Снарк и Бармаглот,
свои ужас и жестокость, которые хотя и не из глубины, но тоже обладают когтями и
могут вцепиться сбоку или даже утащить нас обратно в пучину, от которой мы
думали, что избавились. Потому-то Кэррол и Арто никогда не встретятся. Только
комментатор может менять измерения -- и в этом его величайшая слабость, знак
того, что он вообще не живет ни в каком измерении. Мы не отдали бы и одной
страницы Антонина Арто за всего Кэррола. Арто -- единственный, кто достиг
абсолютной глубины в литературе, кто открыл живое тело и чудовищный язык этого
тела -- выстрадал, как он говорит. Он исследовал инфра-смысл, все еще не
известный сегодня. Но Кэррол остается мастером и картографом-первопроходцем
поверхностей -- тех самых поверхностей, которые, как считалось, столь хорошо
изучены, что никому не приходило в голову продолжить их исследование. А между
тем, на этих поверхностях располагается вся логика смысла.
Четырнадцатая серия: двойная каузальность
Хрупкость смысла легко можно объяснить. У атрибута совсем иная природа, чем у
телесных качеств. У события совсем иная природа, чем у действий и страданий
тела. Но оно вытекает из них: смысл -- это результат телесных причин и их
смесей. Таким образом, причина всегда угрожает присечь событие. Последнее
избегает этого и подтверждает свою самобытность, но только в той мере, в какой
причинная связь подразумевает неоднородность причины и эффекта: связь причин
между собой и связь эффектов между собой. Иными словами, бестелесный смысл --
как результат действий и страданий тела -- сохраняет свое отличие от телесной
причины лишь в той мере, в какой он связан на поверхности с квази-причинами,
которые сами бестелесны. Стоики ясно видели: событие подчиняется двойной
каузальности, отсылая, с одной стороны, к смесям тел, выступающим в роли его
причины, а с другой -- к иным событиям же, которые суть его квази-причины1. И
наоборот, если эпикурейцы не преуспели в развитии своей теории оболочек и
поверхностей и не дошли до идеи бестелесных эффектов, то, возможно, потому, что
"симулякры" остаются для них подчиненными одной лишь каузальности тел в глубине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268