ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Между этими двумя полюсами глагол искривляет свое спряжение
согласно отношениям денотации, манифестации и сигнификации-совокупность
[грамматических] времен, личностей и модусов. Чистый инфинитив - это Эон, прямая
линия, пустая форма и дистанция. Он не допускает различения моментов, но
продолжает формально разделяться одновременно в двойном направлении прошлого и
будущего. Инфинитив несет в себе время, внутреннее для языка, только с тем,
чтобы выразить смысл или событие - так сказать, множество проблем, поднимаемых
языком. Он соединяет интериорность языка с экс-териорностью бытия. Таким
образом, он наследует коммуникацию между событиями. Что касается единоголосия,
то оно переходит от бытия к языку, от экстериорнос-ти бытия к интериорности
языка. А равноголосие [equivocite] - это всегда равноголосие существительных.
Глагол - это единоголосие языка в форме неопределенного инфинитива: без лица,
без настоящего, без какого-либо разнообразия голосов. Это сама поэзия. Как
глагол выражает в языке все события в одном событии, так и инфинитивная форма
глагола выражает событие языка - языка как уникального события, которое
сливается теперь с тем, что делает его возможным.
Двадцать седьмая серия: оральность
Язык делается возможным благодаря тому, что сам различает. То, что отделяет
звуки от тел, то и превращает звуки в элементы языка. То, что отделяет говорение
от поедания, делает речь возможной. То, что отделяет предложения от вещей,
делает предложения возможными. Поверхность и все, что имеет место на
поверхности, - это и есть то, что "делает возможным", - другими словами, это
выражаемое событие как таковое. Выражаемое делает возможным выражение. Но в этом
случае мы сталкиваемся с последней задачей: проследить в обратном порядке
историю того, как звуки освобождаются и становятся независимыми от тел. Речь
идет уже не о статичном генезисе, который вел бы от предданного события к его
осуществлению в положении вещей и к его выражению в предложениях. Теперь речь
идет о динамическом генезисе, который напрямую ведет от Положений вещей к
событиям, от смесей к чистым линиям, от глубины к производству поверхностей, и
который вовсе не подразумевает другой (статичный) генезис. Ведь с точки зрения
другого генезиса мы по праву постулируем поедание и говорение как две серии, уже
разделеннью на поверхности. Они разделяются и артикулируются событием,
выступающим как результат одной из них, к которой событие относится как
ноэматический атрибут, делающий возможной другую серию, причем к последней
событие относится уже как выражаемый смысл. Но совсем другое дело, когда речь
идет о том, как говорение на деле отделяется от поедания, как производится сама
поверхность и как бестелесное событие получается из телесной смеси. Когда мы
говорим, что звук становится независимым, мы хотим ска-
245 ЛОГИКА СМЫСЛА
зать, что он перестает быть специфическим качеством тел - шумом или криком - и
что он начинает обозначать качества, манифестировать тела и означивать субъекты
и предикаты. Звук при этом приобретает конвенциональную значимость в денотации,
основанную на обычае значимость в манифестации и искусственную значимость в
сигнификации, - и все это только потому, что звук утвердился на поверхности в
своей независимости от самого высшего авторитета: выразимости. Деление на
глубину-поверхность во всех отношениях первичнее, чем на природу-конвенцию,
природу-обычай или природное-искусственное.
Итак, история глубин начинается с самого ужасного: она начинается с театра
жестокости, незабываемую картину которого нарисовала Мелани Клейн. В этом театре
грудной младенец с самого первого года жизни сразу является и сценой, и актером,
и драмой. Оральность, рот и грудь - изначальные бездонные глубины. Грудь и все
тело матери не только распадаются на хороший и плохой объекты, но они агрессивно
опустошаются, рассекаются на части, рассыпаются на крошки и съедобные кусочки.
Интроецирование этих частичных объектов в тело ребенка сопровождается
проецированием агрессивности на эти внутренние объекты и ре-проецированием этих
объектов на материнское тело. Интроецированные кусочки подобны вредным,
назойливым, взрывчатым и токсичным субстанциям, угрожающим телу ребенка изнутри
и без конца воспроизводящимся в теле матери. В результате - необходимость
постоянного ре-интроецирования. Вся система интроекции и проекции - это
коммуникация тел в глубине и посредством глубины. Естественным продолжением
оральности является каннибализм и анальность. В последнем случае частичные
объекты - это экскременты, пучащие тело матери так же, как и тело ребенка.
Частицы одного всегда преследуют другое, и в этой отвратительной смеси,
составляющей Страдание грудного ребенка, преследователь и преследуемый - всегда
одно и то же. В этой системе рот-анус, пища-экскременты тела проваливаются сами
и сталкивают другие тела в некую всеобщую выгребную яму1.
_____________
1 Cf. Melanie Klein, La Psychanalyse des enfants, Raris, 1932, tr. Boulanger,
P.U.F.
246 ОРАЛЬНОСТЬ
Мы называем этот мир интроецированных и проецированных, пищеварительных и
экскрементальных частичных внутренних объектов миром симулякров. Мелани Клейн
описывает его как параноидально-шизоидную позицию ребенка. За ней следует
депрессивная позиция, отмеченная двойным достижением, поскольку ребенок
старается восстановить полностью хороший объект и самоотождествиться с ним.
Таким образом, ребенок старается достичь соответствия самотождественности, даже
если & этой новой драме ему придется разделить все опасности, мучения и
страдания, которым подвержен этот хороший объект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268
согласно отношениям денотации, манифестации и сигнификации-совокупность
[грамматических] времен, личностей и модусов. Чистый инфинитив - это Эон, прямая
линия, пустая форма и дистанция. Он не допускает различения моментов, но
продолжает формально разделяться одновременно в двойном направлении прошлого и
будущего. Инфинитив несет в себе время, внутреннее для языка, только с тем,
чтобы выразить смысл или событие - так сказать, множество проблем, поднимаемых
языком. Он соединяет интериорность языка с экс-териорностью бытия. Таким
образом, он наследует коммуникацию между событиями. Что касается единоголосия,
то оно переходит от бытия к языку, от экстериорнос-ти бытия к интериорности
языка. А равноголосие [equivocite] - это всегда равноголосие существительных.
Глагол - это единоголосие языка в форме неопределенного инфинитива: без лица,
без настоящего, без какого-либо разнообразия голосов. Это сама поэзия. Как
глагол выражает в языке все события в одном событии, так и инфинитивная форма
глагола выражает событие языка - языка как уникального события, которое
сливается теперь с тем, что делает его возможным.
Двадцать седьмая серия: оральность
Язык делается возможным благодаря тому, что сам различает. То, что отделяет
звуки от тел, то и превращает звуки в элементы языка. То, что отделяет говорение
от поедания, делает речь возможной. То, что отделяет предложения от вещей,
делает предложения возможными. Поверхность и все, что имеет место на
поверхности, - это и есть то, что "делает возможным", - другими словами, это
выражаемое событие как таковое. Выражаемое делает возможным выражение. Но в этом
случае мы сталкиваемся с последней задачей: проследить в обратном порядке
историю того, как звуки освобождаются и становятся независимыми от тел. Речь
идет уже не о статичном генезисе, который вел бы от предданного события к его
осуществлению в положении вещей и к его выражению в предложениях. Теперь речь
идет о динамическом генезисе, который напрямую ведет от Положений вещей к
событиям, от смесей к чистым линиям, от глубины к производству поверхностей, и
который вовсе не подразумевает другой (статичный) генезис. Ведь с точки зрения
другого генезиса мы по праву постулируем поедание и говорение как две серии, уже
разделеннью на поверхности. Они разделяются и артикулируются событием,
выступающим как результат одной из них, к которой событие относится как
ноэматический атрибут, делающий возможной другую серию, причем к последней
событие относится уже как выражаемый смысл. Но совсем другое дело, когда речь
идет о том, как говорение на деле отделяется от поедания, как производится сама
поверхность и как бестелесное событие получается из телесной смеси. Когда мы
говорим, что звук становится независимым, мы хотим ска-
245 ЛОГИКА СМЫСЛА
зать, что он перестает быть специфическим качеством тел - шумом или криком - и
что он начинает обозначать качества, манифестировать тела и означивать субъекты
и предикаты. Звук при этом приобретает конвенциональную значимость в денотации,
основанную на обычае значимость в манифестации и искусственную значимость в
сигнификации, - и все это только потому, что звук утвердился на поверхности в
своей независимости от самого высшего авторитета: выразимости. Деление на
глубину-поверхность во всех отношениях первичнее, чем на природу-конвенцию,
природу-обычай или природное-искусственное.
Итак, история глубин начинается с самого ужасного: она начинается с театра
жестокости, незабываемую картину которого нарисовала Мелани Клейн. В этом театре
грудной младенец с самого первого года жизни сразу является и сценой, и актером,
и драмой. Оральность, рот и грудь - изначальные бездонные глубины. Грудь и все
тело матери не только распадаются на хороший и плохой объекты, но они агрессивно
опустошаются, рассекаются на части, рассыпаются на крошки и съедобные кусочки.
Интроецирование этих частичных объектов в тело ребенка сопровождается
проецированием агрессивности на эти внутренние объекты и ре-проецированием этих
объектов на материнское тело. Интроецированные кусочки подобны вредным,
назойливым, взрывчатым и токсичным субстанциям, угрожающим телу ребенка изнутри
и без конца воспроизводящимся в теле матери. В результате - необходимость
постоянного ре-интроецирования. Вся система интроекции и проекции - это
коммуникация тел в глубине и посредством глубины. Естественным продолжением
оральности является каннибализм и анальность. В последнем случае частичные
объекты - это экскременты, пучащие тело матери так же, как и тело ребенка.
Частицы одного всегда преследуют другое, и в этой отвратительной смеси,
составляющей Страдание грудного ребенка, преследователь и преследуемый - всегда
одно и то же. В этой системе рот-анус, пища-экскременты тела проваливаются сами
и сталкивают другие тела в некую всеобщую выгребную яму1.
_____________
1 Cf. Melanie Klein, La Psychanalyse des enfants, Raris, 1932, tr. Boulanger,
P.U.F.
246 ОРАЛЬНОСТЬ
Мы называем этот мир интроецированных и проецированных, пищеварительных и
экскрементальных частичных внутренних объектов миром симулякров. Мелани Клейн
описывает его как параноидально-шизоидную позицию ребенка. За ней следует
депрессивная позиция, отмеченная двойным достижением, поскольку ребенок
старается восстановить полностью хороший объект и самоотождествиться с ним.
Таким образом, ребенок старается достичь соответствия самотождественности, даже
если & этой новой драме ему придется разделить все опасности, мучения и
страдания, которым подвержен этот хороший объект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268