– Я слышал, как вы обсуждали планы бегства, – заявил он, не утруждая себя приветствиями, – и просчитал ваши шансы. Получилось 99,999999999 процентов против. Сейчас компьютер пытается выяснить, как обеспечить стопроцентную надежность.
– Чтобы выяснить, тебе нужно собрать о нас абсолютно полные данные, – заявил Кумас. – Иначе ничего не получится.
– Ну-ну, подскажи ему еще что-нибудь! – заорал Вематол. – Давай, выболтай все, что знаешь, король кретинов! Тупица долбаный!
Кумас с оскорбленным видом улегся обратно на одеяло и умолк.
– Я и так пытаюсь учесть по возможности все факторы, – сказал Дингстет. – К сожалению, мой создатель не наделил меня творческими способностями.
– Мы с удовольствием поможем тебе разрешить все трудности! – выкрикнул Вематол.
– В самом деле? – Дингстет повернулся к нему. – Вы очень добры.
Ему пришлось подождать, пока в клетках утихнет оглушительный здоровый хохот. Даже Хрууз рассмеялся своим отрывистым лающим смешком.
– Очевидно, это какая-то шутка. Я не понимаю шуток. Через час вы услышите сигнал. Ты, Кикаха, незамедлительно встанешь в центр круга, очерченного на полу твоей клетки. Врата перенесут тебя в район спортзалов и душевых. Когда ты вернешься в клетку, сигнал зазвучит опять. Ты, Вематол, пойдешь следующим.
Дингстет установил очередность, убедился, что пленники его поняли, и вернулся к дереву.
– Похоже, нам здесь обеспечен отличный уход, – сказал Ашателон, когда хозяин пропал из виду. – Вот только как будет с едой – непонятно. Хотел бы я знать, какого черта он о нас так печется?
– Думаю, он печется вовсе не о нас, – откликнулся Рыжий Орк. – Просто выполняет программу, заложенную в него Зазелем исключительно ради собственных нужд. Возможно, мы еще пожалеем, что Дингстет не прикончил нас сразу.
– Главное, что такая программа в нем заложена, а зачем – это уже детали! – заявил Кикаха. – Нужно попробовать обернуть ее в свою пользу, и не мешкая.
Увы, это было проще сказать, чем сделать, как гласит древняя земная поговорка. Кикаха так и не придумал ничего существенного к тому времени, когда его перенесло в рекреационный зал. Он очутился в глухом каменном помещении без выходов – если не считать врат, доставивших его сюда, – которое вентилировалось через узкие прорези в стенах. Пятьдесят футов в высоту и в ширину, полмили в длину. В каждом конце – душ, фонтанчик, унитаз и воздушная сушилка.
Кикаха разогрелся, сделав несколько упражнений, потом пробежал вокруг зала миль пять, снова позанимался гимнастикой, напился, встал под душ, высушился и тут же оказался посреди круга в клетке. Раздался громкий сигнал, и Вематол встал в центр своего круга.
На третье утро Кикаха спросил Дингстета, что тот собирается с ними делать дальше.
– Вы останетесь в клетках, пока не убьете сами себя или не погибнете от несчастного случая, хотя я не представляю себе, какой несчастный случай может с вами тут произойти.
Когда ураган протестов затих, наступила гробовая тишина.
– Значит, мы останемся здесь навечно, – наконец проговорил Вематол.
– Вечность – всего лишь философская концепция, – сказал Дингстет. – На самом деле ее не существует. Но если ты имел в виду, что вы останетесь тут надолго, то ты не ошибся.
– Да мы же здесь рехнемся! – не выдержал Кикаха.
– Вполне возможно. Но на длительность вашего заточения это не повлияет.
– Почему ты так обращаешься с нами? – с трудом сохраняя спокойный тон, спросил Кикаха.
– Я должен выполнять команды Зазеля, хотя и не знаю, почему он так распорядился. Думаю, когда хозяин отдавал мне приказы, он еще не знал, что покончит с собой. Теперь он мертв – но его повеления живы.
Кумас потерял сознание. Вематол выплеснул на Дингстета весь свой обширный запас ругательств и оскорблений, а когда исчерпал его, то начал по новой. Ашателон кусал кулаки, пока на них не выступила кровь. Все прочие не проронили ни слова, но Рыжий Орк задумчиво уставился вдаль через решетку. Хрууз рыдал – странное зрелище для людей, поскольку лицо его казалось совершенно не приспособленным для выражения подобных эмоций. Кикаха вскарабкался на решетку, повис на ней и принялся корчить рожи, гикая, точно обезьяна. Он ощущал неодолимую потребность хоть как-то выразить свои чувства. На минуту ему почудилось, будто его и вправду отбросило к самому началу эволюционного пути. Обезьяны не думают о будущем. А раз так, он станет обезьяной и тоже ни о чем не будет думать!
Позже Кикаха осознал, насколько вывихнутой была его логика. Но в тот момент она казалась ему вполне нормальной. И в самом деле – что может быть естественнее для человека, чем превратиться в обезьяну!

Глава 18

К утру он совершенно пришел в себя. Вспоминая вчерашнее, Кикаха решил, что быть обезьяной довольно забавно. Для полного сходства с антропоидом ему недоставало лишь густой шерсти да блох.
И все же это кратковременное падение с лестницы эволюции было своего рода предупреждением. Слишком много лет провел Кикаха в постоянной боевой готовности, слишком часто глядел смерти в лицо. А перерывы между экстремальными ситуациями были слишком коротки. Правда, он всегда был крепок духом и телом и не убоялся бы сразиться с целой вселенной, если придется. Но преодоление бессчетных опасностей не проходило даром, требуя высокой душевной расплаты. Два последних и самых сильных удара – потеря Ананой памяти и угроза пожизненного заключения – выбили-таки его из колеи.
– Но ненадолго, – пробормотал Кикаха. – Я снова буду в форме, вот только отдохну маленечко, и тогда посмотрим, кто кого!
Некоторые из его товарищей по несчастью все еще предавались отчаянию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93