Уже сгущались сумерки, когда посланный на разведку заместитель политрука Завалишин доложил, что он на своей тридцатьчетверке прошел по мосту. Но радость тут же сменилась тревогой. Завалишин видел на противоположном берегу движение войск. Чьих – он не разобрал. С его танка соскочила гусеница, и он бегом вернулся обратно, чтобы доложить о том, что успел разведать.
В тех конкретных условиях нельзя было исключать и возможность переправы противника на другой берег Зуши. Наконец выяснилось, что на другом берегу занимают оборону советские войска.
Вскоре началось то, что потом в бригаде называли переходом через «чертов мост». Убедившись, что части и подразделения стягиваются к мосту в установленном порядке, Катуков собрал штабных работников и приказал:
– Независимо от званий и должностей в колонну по два – становись! Приготовить гранаты!
До моста было относительно большое расстояние. И штабная колонна должна была быть готовой принять бой. Катуков разъяснил, что на работников штаба возлагается поддержание порядка на перенраве.
Сразу начались неурядицы. Доски настила выдерживали орудия и автомашины, но расползались. Артиллерийские битюги проваливались в щели, ломали ноги, падали; образовывались заторы. Лошадей приходилось пристреливать и сбрасывать в реку. В щелях застревали колеса орудий и автомашин, бойцы и работники штаба тащили их на руках. И все же переправа шла.
Вдруг дождь неожиданно прекратился. Тучи быстро расползлись, и полная луна ярко осветила местность. Противник сразу же обнаружил переправу и открыл по мосту артиллерийский огонь. Снаряды рвались все ближе. Вскоре к артиллерийскому огню прибавился автоматный: вражеские автоматчики засели в станционных помещениях.
Решение пришло почти мгновенно. Катуков приказал командиру стоявшего рядом тапка сержанту Капотову скрытно прорваться к вокзалу, выбить оттуда автоматчиков и поджечь несколько деревянных зданий.
Вскоре автоматные очереди прекратились, а затем у вокзала вспыхнул пожар. Положение сразу изменилось. Ослепленные пламенем, вражеские артиллеристы уже не могли вести прицельный огонь. Переправа пошла полным ходом. Танки подходили к мосту, продолжая отстреливаться от наседавшего противника. Многие тащили на прицепе подбитые боевые машины или грузовики: Катуков приказал ничего годного врагу не оставлять.
С первыми машинами переправились на другой берег Катуков и Бойко. Насквозь промокшие и продрогшие, они только сейчас почувствовали, какого нервного напряжения стоила им переправа бригады. После войны Катуков отметил в своих мемуарах: «Тем, кому удалось остаться в живых, переправа через железнодорожный мост, наверно, запомнилась навсегда. Недаром танкисты прозвали этот мост „чертовым“.
На правом берегу Зуши заняла оборону 13-я армия. Подходили и другие соединения. Фронт, преградивший путь врагу к Москве, начал стабилизироваться. 4-я танковая бригада была отведена во второй эшелон 50-й армии.
Утром 12 октября Катукова вызвал к телефону Федоренко.
– Ну, спасибо! – радостно заговорил он, ответив на приветствие. – Вы хоть толком знаете, с какими силами противника дрались?
– Знаю.
– Видимо, не все. Лучшие свои соединения Гудерин против вашей бригады бросил. Тут у нас один из большого начальства сказал, что у вас полководческий зуб прорезался… Если бы даже несколько танковых дивизий так потрепали группу Гудериана, то и это было бы большим успехом. А тут бригада!
Федоренко говорил дольше обычного, что-то, видимо, хотел сказать конкретное, но так и не сказал.
Вечером смысл недомолвок Федоренко прояснился. Радио передало Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении орденами и медалями начальствующего и рядового состава танковых войск Красной Армии». Диктор перечислил фамилии 32 воинов 4-й танковой бригады. Катуков и Бойко были награждены орденами Ленина. Затем был объявлен отдельный Указ о присвоении звания Героя Советского Союза сержанту Ивану Тимофеевичу Любушкину. Награжденных поздравляли, качали. Смущенный Любушкнн краснел и растерянно повторял:
– Почему мне одному, все воевали…
Да, воины 4-й танковой бригады имели все основания для ликования. Прибыли они на Орловское направление, когда врагу удалось прорвать оборону советских войск. Танковые соединения Гудериана двигались тогда по 80–90 километров в день. Бригада сбила этот темп до 7 километров. А ведь противник все время имел многократное превосходство, в отдельные дни в десять и более раз. Каждый километр продвижения давался противнику ценой огромных потерь. Впоследствии Гудериан признал в своих мемуарах, что из-за тяжелых потерь «исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех». И в этом немалая заслуга воинов 4-й танковой бригады.
Бои под Орлом и Мценском с особой силой выявили незаурядные командирские способности Катукова. Да, прав был тот большой начальник, о котором говорил Федоренко, отметивший, что у Катукова «прорезался полководческий зуб». Удачно это выражение или нет, но смысл его, безусловно, правилен.
16 октября Катукова вызвали в штаб 50-й армии. «С Вами будет говорить по ВЧ Верховный Главнокомандующий», – объявили ему. Поздоровавшись, Сталин спросил о боеспособности бригады. К этому вопросу Катуков был, разумеется, готов и, как-то сразу успокоившись, кратко доложил о главном: бригада готова к новым боям. Верховный Главнокомандующий, видимо, довольный ответом, приказал как можно быстрее прибыть бригаде в район Кубинки.
…Волоколамское направление! Как часто упоминалось оно в сводках Совинформбюро во время битвы под Москвой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119