Сейчас, идя к нему с сообщением об удачном начале операции, Генка чувствовал, что можно немного понаглеть, Никитин стерпит. Герасимов хорошо знал перепады настроения своего начальника и как хороший синоптик, мог дать прогноз на ближайшие часы и объяснить, от чего это зависит.
– Почему ты думаешь, что он не разгадает твоего плана? – спросил его Никитин, искренне надеясь, что Герасимов не разрушит его надежды на успешное завершение только что начавшейся операции. – Он далеко не дурак. Я иногда даже думаю, что он вполне управился бы с твоими, например, обязанностями, Гена.
Герасимов задохнулся от возмущения. Додумался генерал! Сравнить какого-то убийцу с заместителем директора ФСБ, начальником аналитического отдела, самого важного, как считал Герасимов, во всем управлении.
Никитин улыбнулся о сделал рукой останавливающий жест, как судья на ринге, притормаживающий слишком рьяно рвущегося в бой боксера.
– Ну-ну, Гена! Не кипятись! Думаю, что Ивану Марьеву и все наше управление можно было бы доверить! Справился бы, наверняка!
– Вот поймаем его – и сажайте на свое место! – обиделся Герасимов, который не представлял себе кого-то на месте генерала, кроме себя, даже шутки на эту тему его раздражали.
Никитин засмеялся.
– Нет, Гена! Я свои обещания помню! – сказал он. – Как только возьмем Ивана Марьева, уступлю свое место тебе, а не ему.
Герасимов посмотрел на генерала Никитина очень внимательно и несколько раз подергал подбородком из стороны в сторону, словно его шею душил слишком тугой воротничок форменной рубашки.
«Посмотрим, сдержишь ли ты слово, генерал... – буркнул он про себя и вспомнил, зачем он пришел к Никитину. – Слово генерала – слишком не надежно. Надежен приказ о твоей отставке.»
– Финал операции назначен на послезавтра, – сказал он. – У меня есть к вам большая и, можно сказать, личная просьба. Останьтесь послезавтра здесь, в управлении. Я сам буду в театре и этого будет вполне достаточно. Вы не должны подвергать свою жизнь риску. Несмотря на ваши разговоры о возможной отставке, я надеюсь на не один еще год работы под вашим руководством. Вы нужны управлению и не должны рисковать столь безрассудно, как прошлый раз, когда лично встретились с этим отпетым убийцей.
«Э, Геночка, —думал Никитин, слушая эту тираду Герасимова, – а вкус-то тебе порой изменяет. Что-то слишком грубо ты мне льстишь. Что у тебя там в головенке-то копошится? Какие такие тайные мысли? Сам хочешь Марьева взять, чтобы потом о тебе все управление говорило? А если я там буду так скажут – Никитин Марьева взял. А ты – побоку! Так что ль?»
– Нет, Геннадий! – резанул его непривычным обращением по ушам Никитин, пусть знает насколько заметна неискренность в разговоре. – Ты не прав! Позволь уж мне, старику напоследок размяться. Ведь если я здесь останусь, я ж совсем заскучаю. Вы будете там перестрелки устраивать, а я – здесь отсиживаться? Нет, Геннадий, я так не умею! Мой опыт, как ты говоришь, он и при захвате пригодиться может. И стреляю я не на много хуже самого Марьева!
– Но, это же безрассудство, Никитин! – воскликнул Герасимов. – Там нужны молодые ловкие профессионалы! А люди опытные, мудрые нужны именно здесь, чтобы направлять молодых...
– Знаешь что, молодой и ловкий! – оборвал его Никитин. – Я дела тебе еще не передал! И продолжаю здесь командовать. Я приказываю, слышишь, приказываю! Включить в список объединенной группы захвата генерала Никитина. Сделаешь! Я лично проверю. Если не сделаешь, завтра пиши рапорт о своей отставке. Прежде чем ты успеешь занять мое кресло, я успею тебя уволить.
Герасимов присмирел.
«Прав, Никитин, —подумал он. – Нужно быть повнимательней в разговорах с ним. И вправду, ведь, уволит, чего доброго. Начнет Серегу Коробова дрессировать, чтобы на свое место посадить».
– Возьмем с собой «Белую стрелу», – сказал генерал, словно прочитал мысли Герасимова. – Остальные —твои статисты. Теперь слушай внимательно! Я чтобы никого из твоего отдела я театре не видел – узнаю, что кто-то по твоему указанию присоединился к статистам – расстреляю мерзавца вместе с тобой!
Генерал отвернулся от Герасимова и сказал ему напоследок:
– Все! Можешь идти! И скажи Верочке, чтобы Коробова мне вызвала, срочно!
Герасимов выскочил из кабинета, едва не плача от обиды. Он так рассчитывал, что ему удастся одному руководить операцией по захвату Марьева.
Это было ключевое звено в его плане дискредитации генерала Никитина, который он разработал, не веря обещаниям Никитина уйти в отставку. Ему нужно было как-то отстранить Генерала от этой операции, которая должна была закончиться успехом.
Никитин не совсем угадал, когда говорил, что Герасимов собирается присвоить себе все лавры по поимке Ивана Марьева. Не менее важным был и тот факт, что в этой операции не участвовал сам Никитин. Это давало бы Герасимову повод распускать в управлении всевозможные слухи о его немощности, о том, что он резко сдал и скоро, наверное, в отставку пойдет, пора уж, судя по всему...
Не сам, конечно, Герасимов этим занимался бы, верных людей у него на Лубянке хватало. Через пару месяцев в управлении создалась бы такая плотная атмосфера ироничного и снисходительного отношения к Никитину, что он сам не выдержал бы. Попросился бы. Если не в отставку, так куда-нибудь еще – например, банно-прачечным хозяйством Москвы руководить...
А место освободилось бы для Генки!
Он зло усмехнулся своим мечтам, но тут же вспомнил, что Никитин не оставил камня на камне от его прожекта, словно чувствовал, что не должен соглашаться на уговоры Герасимова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57