– А тебе зачем? У меня утюг-то один всего!
– Да брюки хочу погладить, помялись, пока с тобой в коридоре возился, – засмеялся Иван.
В шифоньере он обнаружил старый тяжелый утюг еще советских времен. Вернувшись к крепышу Вове, он увидел, как тот остервенело дергает батарею, пытаясь вырвать кронштейны, на которых она висит, из стены.
– Вон как тебе вопрос-то про Паню не понравился! – протянул удивленно Иван. – Чего это ваш Паня так сильно боится, раз даже упоминать его вам запрещено?
Крепыш батарею дергать перестал, но упорно молчал, исподлобья глядя на Ивана.
– Ты, я смотрю, не дурак, —сказал ему Иван. – Значит должен сообразить: Паня твой далеко и, может быть, и не узнает еще, что ты мне о нем немного расскажешь, что знаешь. А я...
Иван показал на себя.
– ... я совсем рядом. И в руках у меня...
Он вынул левую руку с утюгом из-за спины.
– ...утюг! А ты, наверное, знаешь, для чего утюги выпускают? Верно для того же, для чего и паяльники! А в чем разница между ними знаешь? Тоже верно. Утюг он наружного пользования, а паяльник – тот внутреннего.
Неся эту околесицу, Иван включил утюг в розетку и стал постукивать по нему, слюнявя пальцы. Скоро раздалось характерное шипение. В комнате сильно запахло раскалившейся изоляцией...
Иван достал пистолет и сказал крепышу:
– Подставляй ладонь. Я тебе на нее утюжок поставлю подержать. Держать будешь минуту. Не роняй! Уронишь – выстрелю.
Крепыш зажмурился и протянул ладонь левой руки к Ивану. Но через мгновение отдернул ее назад, вспомнив, как ему самому приходилось вставлять одному козлу паяльник в жопу и как тот орал. Крепыш широко раскрыл глаза и испуганно забормотал:
– Я мало про Паню знаю. Моем дело маленькое – деньги сдал бигадиру, а дальше он сам их отвозит... Я всего раз с ним ездил. И Паню самого только издалека видел. В машине. Километр от моста вниз по Котловке, там овражек есть, на самом дне у Пани блиндаж там... Внутрь он никого не пускает. Жрет только картошку с салом. Говорят он деньги копит, ферму себе хочет купить где-то в Сибири, он сам оттуда, из деревни какой-то... Про него запрещено даже между собой говорить. Он Русака с Васькой Федоровым сам пришил, когда на них донесли, что про него болтают много. Боится он кого-то сильно. Из блиндажа своего не вылазит. Только – когда бригадиры деньги привозят. Или когда Инкассатор приезжает. Он ему чемодан с деньгами отдает и – опять в блиндаж...
Иван внимательно посмотрел на крепыша Вову, поскреб ногтями подбородок, спросил:
– Чего ж он боится, этот ваш Паня?
Крепыш пожал плечами.
– Не знаю! Зюзя как-то шепнул мне – болтают, что он на двух хозяев работает... Вроде бы видели, как к нему в овражек кто-то от «красных» приезжал и они часа два о чем-то с Паней шушукались...
– Да ты, оказывается столько знаешь, – воскликнул Иван, – что Паня бы тебя давно на кол посадил, будь ему это известно... Ну, ладно, Вова! Ты вел себя молодцом! Я свое слово сдержу! обещал отпустить – отпущу! Только с условием. Я никому не скажу, что с тобой о чем-то беседовал, ты – тоже молчок, что меня вообще видел... Скажешь – стукнули между ларьков трубой по голове – дальше совсем ничего не помню! Идет?
Крепыш подозрительно смотрел на Ивана, сомневаясь, что то говорит серьезно. На его памяти никого в таких ситуациях живым не отпускали.
– Ей, тетка! – крикнул Иван в сторону кладовки. – Хватит свое варенье охранять! Мы с кабанчиком уходим. Дверь за нами запри и не открывай больше никому. Даже если говядину будут предлагать.
Отцепив крепыша от батареи, Иван вывел его в подъезд и сказал:
– Поднимешься на девятый этаж, досчитаешь до тридцати и можешь спускаться. И помни, – добавил он на прощанье. – Как договорились. Трубой по голове тебя кто-то трахнул и ты – в отключку!
Подождав, когда Крепыш, еще не верящий в свое освобождение скроется на третьем этаже, Иван вышел из подъезда и, не поворачивая на улицу, где стоял уазик, угнанный им с базара, углубился в противоположную сторону, в сплетение каких-то проездов и переулков. Поблуждав с полчаса, он вышел на Большую Черемушкинскую, поймал такси и через десять минут уже подъезжал к площади Гагарина.
«Вот, значит, как, – думал Иван, развалясь на заднем сидении. – Никитинские кадры, значит, и налево работают, с „красными“ заигрывают. Ох, не знает про это генерал! Он бы этого Паню! Не зря, видно, тот так бережется, такую конспирацию вокруг себя наводит. Ну, да теперь ему никакая конспирация не поможет...»
План, как убрать Паню, у Ивана в голове уже сложился, осталось его только осуществить.
Прежде всего Иван прошелся Нахимовскому проспекту и покурил на середине моста, по которому проспект перепрыгивал через Котловку. Одной сигареты ему как раз хватило, чтобы рассмотреть все окрестности на расстоянии километра от моста. Он разглядел и ту дорогу, по которой машины спускались в овраг, в котором располагался блиндаж Пани, и нависающий над оврагом обрывчик.
«Отлично! – сказал сам себе Иван и даже руки потер, испытывая удовольствие от увиденного. – Пора готовить Пане гостинчик! Для начала посетим закрома».
Он припомнил, где именно расположен его самый крупный тайник с деньгами, скопившимися от гонораров, которые платил ему Крестный за заказные убийства, поймал такси и вскоре уже вытаскивал дипломат, набитый долларами из ячейки номер 2863 в камере хранения Южного речного вокзала. Он даже пересчитывать не стал, только прикинул на вес. Вполне должно было хватить.
Позвонив человеку, работающему в Министерстве геологии, который не раз оказывал Ивану определенного рода услуги, и получив от него телефон еще одного человека, Иван вскоре связался с тем, кто ему был нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57