Что было дальше, уже
известно...

Конвейер смерти

После всего этого заключенные из зондеркоманд - специальных групп,
организованных эсэсовцами, - заходили внутрь, острыми крючьями отделяли
друг от друга сплетенные тела и срывали золотые коронки с зубов. Тела затем
сжигали в печах, а золу собирали в мешки. Хозяйственное управление СС в
своих циркулярах, позднее оглашенных на Нюрнбергском процессе, требовало
утилизировать даже волосы жертв. Человеческий же пепел использовался как
удобрение.
Нечеловеческие условия лагерной жизни усугублялись изощренной
жестокостью охранников и персонала, отличавшихся патологическим садизмом.
Они испытывали особое наслаждение, подвергая заключенных ужасным мукам.
Ирма Греезе, "белокурая бестия" из Бельзена, с восторгом стегала узников
плеткой, сдирая кожу с женских грудей. Карл Бабор, врач в лагере
Гросс-Розен, забавлялся тем, что сжигал новорожденных младенцев на костре.
В Освенциме "главным врачом" работал пресловутый доктор Менгеле, который с
неизменной улыбкой на лице ежедневно встречал новичков, прибывающих в
вонючих вагонах для скота.
Менгеле числился доктором медицины. Когда-то он давал традиционную
"клятву Гиппократа" - служить охране здоровья людей, ничего не делать во
вред человеку. Вспоминал ли он об этой клятве, проводя в лагере так
называемые "научные исследования", истязая и убивая беззащитных людей?..
Присутствие "главного врача" на разгрузке эшелонов, прибывающих в
Освенцим, имело двойную цель. Во-первых, Менгеле отбирал тех, кто еще мог
поработать на рейх перед умерщвлением; во-вторых, он подыскивал
голубоглазых близнецов для экспериментов по выведению "нордических
суперменов", которые должны были представлять собой новую, "избранную"
расу. Эксперты сходятся во мнении, что только по его личным приказам было
уничтожено около четырехсот тысяч евреев. Узники, зараженные вшами,
туберкулезом, сыпным и брюшным тифом, а также инфекциями времен
средневековья, которые свирепствовали в лагерях, влачили жалкое, скотское
существование, избавить от которого могла только смерть. Как только люди
утрачивали способность работать на оружейных заводах или в карьерах,
примыкавших к лагерям, их немедленно умерщвляли. Золотые коронки с трупов
отправляли в Берлин, волосами набивали матрасы, а жир, полученный из тел,
перерабатывали на мыло. Так претворялись в жизнь дьявольские планы Адольфа
Гитлера и его приспешников.
Классическим продуктом извращенной логики нацизма был, как и Менгеле,
Адольф Эйхман. Он не усматривал зла в том, что творил, считая себя всего
лишь добросовестным исполнителем приказов. День за днем, когда Германия
начала терпеть поражения на всех фронтах, Эйхман отменял госпитальные
поезда, с тем чтобы использовать подвижной состав для разгрузки гетто в
Восточной Европе и загрузки печей в концлагерях. Вполне могло показаться,
что этот сын рядового бухгалтера был скорее махровым бюрократом, нежели
злоумышленником. О леденящих кровь "проделках" Эйхмана стало известно
только после краха нацистской Германии в мае 1945 года.
В самый разгар массовой бойни со всей Европы в концлагеря каждую неделю
стекались сотни эшелонов с людьми. В середине 1943 года в гитлеровских
лагерях еженедельно умирало около трети узников. Изможденные люди старались
устроиться на работу в лагерные клиники, брались за все, что давало хоть
какой-то шанс на выживание.
При входе в лагерь заключенных встречал циничный и издевательский
лозунг, по приказу Гиммлера вывешенный на воротах: "Труд делает свободным".
Атмосфера всепоглощающего ужаса и смерти, царившая в лагерях, изобличала
эту гнусную ложь.
Подобные бесчинства творились не только в концлагерях. Пока немецкие
солдаты гибли под Сталинградом и Харьковом, отряды карателей повсеместно
бесчестили свою нацию массовыми экзекуциями. Герман Грабе, немецкий
инженер, строивший дороги на оккупированной Украине, описывал такую сцену:
"Люди молча, без криков и плача, раздевались, стараясь держаться семьями,
прощались друг с другом в ожидании сигнала эсэсовца, стоявшего с хлыстом в
руке у ямы. Я в течение пятнадцати минут был рядом. Никто не жаловался, не
просил пощады. Я наблюдал за одной семьей... Седая старуха держала на руках
годовалого ребенка. Она ласкала его, тихо напевая. Младенец мирно ворковал
в ответ на ее ласки. Родители смотрели на них глазами, полными слез. Отец
держал за руку мальчика лет десяти и что-то тихо и мягко говорил ему.
Мальчик едва сдерживал слезы. Отец указывал на небо и гладил сына по
голове.
В этот момент эсэсовец с хлыстом что-то крикнул своему напарнику. Тот
отсчитал около двадцати человек и повел их за земляную насыпь. Среди них
была и семья, за которой я наблюдал. Хорошо помню, как худенькая
черноволосая девочка, проходя мимо меня, указала на себя и сказала:
"Двадцать три". Я обошел насыпь и остановился перед огромной ямой. В ней
вповалку лежали люди, плотно прижатые друг к другу, видны были только
окровавленные головы. Некоторые еще шевелились. В яме, заполненной на две
трети, было не менее тысячи убитых. Я посмотрел на человека, который
исполнял роль палача. Эсэсовец сидел на краю ямы, свесив ноги вниз, и
курил. На коленях у него лежал автомат. Раздетые догола люди спускались по
земляным ступеням и по телам лежащих в яме пробирались к местам, куда он
указывал..."

"Лучше умереть стоя..."

К концу войны нацисты прилагали отчаянные усилия, спеша уничтожить в
оккупированных странах запланированные девять миллионов евреев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136