Ты понимаешь, о ком я говорю.
Голан сдвинул очки на место и молчал, никак не выразив своего отношения к его словам.
– Я лишь спрашиваю тебя, смогу ли я, если дело до этого дойдет, рассчитывать на твою помощь в подготовке группы захвата? Хотя бы помоги выйти на людей, готовых пойти на это. Неофициально, конечно.
– Ты предлагаешь нам взять дело в свои руки?
– Да, если возникнет необходимость. – Шмария беспомощно развел руками. – Ради своей внучки, – негромко добавил он, – я пойду на все. Даже на убийство.
– На твоем месте я бы держал свои мысли при себе, – предупредил Голан.
Но Шмарию это не остановило.
– А что, если она в Ливии? Или в Иордании? Или, еще хуже, в какой-то более дружественной стране? Как мы сможем гарантировать, что нам удастся осуществить спасательную операцию, если речь пойдет о стране, с которой наше правительство пытается наладить мирные отношения?
– Ты говоришь о политике. – Голан допил остатки кофе и поднялся со своего стула. – На этот вопрос, Шмария, я не могу тебе ответить. Ты это и так знаешь. Он из области гипотез. Нам нужно подождать, пока не придет время, и дай Бог, чтобы этого не случилось. Но, если такое все же случится, тогда мы все обсудим. Иди, займись пресс-конференцией. А я пока забуду, что мы вообще говорили на эту тему. И советую тебе сделать то же самое.
Шмария слабо улыбнулся.
– Ты прав. И благодарю тебя. Хайм. Я знаю, ты вовсе не обязан был приходить.
– Всего хорошего, Шмария. Если что-то узнаешь, сообщи мне.
– Ты будешь первым, – пообещал Шмария. Голан махнул в ответ.
– До встречи.
Шмария посмотрел ему вслед и увидел, как он растворился в толпе. Затем, заметив проходящего мимо официанта, поднял руку, чтобы привлечь его внимание.
– Официант! – позвал он. – Ха хесбон.
Дэлия беспокойно металась из комнаты в комнату. Их обстановка так запечатлелась в ее сознании, что, даже выбравшись отсюда живой и невредимой, она до конца своих дней не сможет забыть это место. Она выучила его размеры наизусть. Если не считать площадки, которую занимал выступающий альков фойе – шестнадцать квадратных футов, – гостиная ее тюрьмы в ширину равнялась двадцати одному, а в длину тридцати средним шагам: другими словами, она составляла тридцать восемь футов в ширину и сорок четыре фута в длину. Спальня в длину составляла тридцать восемь футов, а в ширину – двадцать четыре. Были еще две огромные, отделанные мрамором ванные комнаты – мужская и женская – с косметическими креслами, резными мраморными раковинами в виде морских ракушек и ваннами «джакузи», отделанными мозаичным кафелем, в каждой из которых могла бы поместиться вполне приличная нью-йоркская студия. Кроме того, были еще два больших стенных шкафа длиной в семьдесят шесть футов и окна с раздвижными стеклами от пола до потолка длиной в сорок шесть футов – но, несмотря на обилие стекла, это была самая настоящая тюрьма. Стальные ставня, приводимые в действие при помощи электронного устройства, были опущены и заперты, что делало побег невозможным. Одиннадцать телефонных аппаратов, включая те четыре, что стояли в ванных комнатах, оказались отключенными.
Пока Дэлия как тигр в клетке рыскала по комнатам, вся эта роскошь лишь усугубляла ее злость. Она чувствовала себя так, будто находилась внутри декорации, поставленной для какого-то глупого фильма. Ну и тюрьма, со всеми этими тоннами розового, в прожилках, мрамора, акрами обитых стеганой розовой замшей стен и обилием нежнейших розовых шелковых тканей! Настоящий фарс. Нелепость. Прямо «Алиса в Стране чудес». Окажись на месте всей этой невероятной роскоши какая-нибудь крошечная каморка размерами шесть на шесть футов, Дэлия, вероятно, не испытывала бы такого раздражения.
Почувствовав усталость, она бросилась на обитую розовой замшей кушетку, медленно провалившись в ее пуховые подушки. И вообще, сколько еще они собираются ее здесь держать? С тех пор как ее привезли сюда, прошло два дня – она уже знает тут каждый угол и каждую безделушку. Дэлия снова, наверное, в двадцать четвертый раз за прошедший час, бросила взгляд на настольные часы. Это уже вошло в привычку. Хотя время и превратилось в некое отвлеченное понятие, она постоянно сознавала, что оно уходит, а ее положение остается прежним. Куда бы она ни обращала свой взгляд, тиканье часов сопровождало ее повсюду. Похитители почему-то не лишили ее счета времени, а именно так обычно, насколько ей было известно, поступают все похитители, о которых она читала. И Дэлия спрашивала себя, можно ли почерпнуть что-то важное из этого факта. Она также спрашивала себя, подействовало ли бы на нее отсутствие часов с психологической точки зрения, и решила, что, наверное, нет. Все равно через каждые восемь часов она знала бы, который час, поскольку еду ей приносили с такой точностью, что можно было сверять часы. Каждый раз еду приносил кто-нибудь из новой смены охранников, а менялись они каждые восемь часов. Завтрак приносили ровно в восемь утра, ленч – в четыре часа дня, а ужин в полночь. Это вносило сумятицу в ее сон и общее состояние, но, как она догадывалась, не имело никакого отношения к желанию причинить ей неудобство: просто так им было удобнее. Судя по качеству пищи, поваров – так же, как и остальных слуг – во дворце сейчас не было.
Подслушивая за дверью, Дэлия узнала, что снаружи ее днем и ночью сторожат по меньшей мере двое охранников. Она также вычислила, что и под ее плотно закрытыми окнами тоже постоянно дежурят еще двое часовых. Иногда, раздвинув стеклянные панели, она слышала голоса, раздававшиеся под ее окнами, и чувствовала запах сигаретного дыма, проникавшего внутрь сквозь узенькие щелочки между металлическими пластинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138