Катлер – 1

OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Рассвет»: Вече, Персей; Москва; 1996
ISBN 5-7141-0124-3, 5-88421-054-Х
Аннотация
Имя американской писательницы Вирджинии Эндрюс стало широко известно российским читателям после издания семейной саги в пяти томах: «Цветы на чердаке», «Лепестки на ветру», «Сад теней», «Сквозь тернии», «Семена прошлого». В новом романе прославленного автора «Рассвет» рассказывается о детях, жизнь которых полна неожиданностей. Обстоятельства, однажды соединившие их, впоследствии делают жизнь детей непредсказуемой, что держит читателя в постоянном напряжении.
Вирджиния Эндрюс
Рассвет
Мама однажды рассказала мне, что она и папа назвали меня Дон, потому что я родилась с восходом солнца. Это одна из тысяч выдумок, которые мама и папа еще расскажут мне и моему брату Джимми. Конечно, мы еще долго не должны были знать, что это выдумки, до того дня, когда они пришли, чтобы увезти нас…
Глава 1
Опять новое место
Меня разбудили звуки выдвигаемых и задвигаемых ящиков шкафа. Я слышала, как мама и папа перешептывались в своей комнате, и мое сердце забилось чаще и громче. Я прижала руку к груди и повернулась, чтобы разбудить Джимми, но он уже сидел на софе. Лицо моего шестнадцатилетнего брата, освещенное серебряным лунным светом, казалось высеченным из гранита. Он сидел тихо и прислушивался. Я тоже прислушалась к ненавистному свисту ветра в щелях и трещинах нашего маленького коттеджа, который папа нашел для нас в Грэнвилле, маленьком, провинциальном городке за окраинами Вашингтона. Мы пробыли здесь едва четыре месяца.
– Что это, Джимми? Что происходит? – спросила я, дрожа и от холода, и от того, что в глубине души я знала ответ.
Джимми откинулся спиной на подушку и закинул руки за голову. Он мрачно уставился в темный потолок. Звуки за стеной стали более лихорадочными.
– Мы хотели завести здесь щенка, – пробормотал Джимми. – А этой весной мама и я собирались посадить огород и вырастить наши собственные овощи.
Я чувствовала его раздражение и гнев, как жар, исходящий от чугунного радиатора.
– Что случилось, Джимми, – прошептала я скорбно, потому что у меня тоже были свои заветные планы.
– Папа пришел домой позднее обычного, – произнес Джимми. – Он ввалился с дикими глазами. Ну ты знаешь, какими огромными и яркими они иногда бывают. Он ввалился сюда, и вскоре они начали упаковывать вещи. Так что мы можем вставать и одеваться. – Джимми откинул одеяло и сел. – Они вот-вот войдут и скажут, чтобы мы собирались.
Я застонала. Опять – и опять посреди ночи.
Джимми перегнулся, чтобы зажечь лампу возле нашей кровати, и начал натягивать носки, чтобы не ступать голыми ногами на холодный пол. Он был так подавлен, что даже не подумал о том, что одевается прямо передо мной. Я откинулась и наблюдала, как он расправляет свои штаны и поспешно одевает их. Все происходило словно во сне. Как бы я хотела, чтобы это так и было.
Мне было четырнадцать лет, и сколько я себя помнила, мы все время упаковывались и распаковывались, переезжая из одного места в другое. Как только мой брат Джимми и я устраивались в новую школу, наконец обзаводились друзьями и я начинала привыкать к учителям, мы должны были снова уезжать. Может быть, как всегда говорил Джимми, мы и в самом деле не лучше бездомных цыган, бродяг, беднейших из бедных, потому что даже бедные семьи имели место, которое они могли назвать своим домом, место, в которое они могли вернуться, если дела пойдут плохо, место, где у них есть бабушки и дедушки, или дяди и тети, чтобы обнять и приютить их, дать возможность снова чувствовать себя хорошо. Мы бы даже поладили с кузенами. Во всяком случае, я бы поладила.
Я откинула одеяло, и моя ночная рубашка упала, обнажив часть моей груди. Я взглянула на Джимми и поймала на себе его взгляд. Он быстро отвел в сторону глаза. От смущения мое сердце забилось, и я прижала ладонь к лифу ночной рубашки. Я никогда не говорила моим школьным подругам, что Джимми и я живем в одной комнате и спим на одной ветхой кровати. Я слишком стеснялась этого, понимая, как они будут реагировать на это, а мы с Джимми будем чувствовать себя еще более неловко.
Я опустила ноги на холодный, словно лед, голый деревянный пол. Мои зубы стучали. Обхватив себя руками, я поспешно пересекла маленькую комнату, чтобы взять блузку, свитер и джинсы, и пошла в ванную одеться.
Джимми уже закрывал свой чемодан, когда я вышла из ванной. Кажется, каждый раз мы что-нибудь оставляли. Уж столько места было в старом папином автомобиле. Я сложила свою ночную рубашку и аккуратно уложила ее в мой собственный чемодан. Замки как всегда были такими тугими, что Джимми должен был помочь мне.
Дверь папиной и маминой спальни открылась, и они вышли, держа в руках чемоданы. А мы стояли со своими чемоданами и смотрели на них.
– Почему мы опять должны уезжать посреди ночи? – спросила я, глядя на папу и размышляя, почему отъезд делает его злым, ведь мы делаем это так часто.
– Лучшее время для поездки, – промямлил папа. Он взглянул на меня с немым приказом не задавать слишком много вопросов. Джимми был прав – у папы снова был тот дикий неестественный взгляд, от которого у меня по спине пробегала дрожь. Я ненавидела, когда у папы был такой взгляд. Он был красивым мужчиной с резкими чертами лица, шапкой каштановых волос и черными, как угли глазами. «Если когда-нибудь я влюблюсь и решу выйти замуж, мой муж будет таким же красивым, как папа», – мечтала я. Но я ненавидела, когда папа был не в духе – когда у него появлялся этот дикий взгляд. Его красивое лицо искажалось и становилось уродливым – и мне было невыносимо видеть это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107