– Я подожду снаружи, папа, – сказала я, – а ты и Джимми идите первыми.
– Я выйду через минуту или две, – пообещал Джимми. Я понимала, как он хочет повидать маму.
В приемной отделения интенсивной терапии были маленькая кушетка и стул. Я посадила Ферн на кушетку и позволила ей ползать по ней. Через две минуты появился Джимми. Глаза его были красными.
– Иди. Она хочет видеть тебя.
Я вручила ему Ферн и поспешила в палату. Мама лежала на последней кровати справа. Она была в кислородной палатке. Папа стоял у кровати и держал ее за руку. Когда я вошла и стала рядом с ней, мама улыбнулась и тоже протянула мне руку.
– Все будет в порядке, дорогая, – уверяла она. – Но ты должна сегодня вечером спеть чудесно.
– О, мама, как я могу петь, когда ты лежишь здесь, в больнице?
– Как можно лучше. Ты знаешь, как мы с папой гордимся тобой, и мне станет гораздо лучше, если я буду знать, что моя маленькая девочка поет перед всей этой шикарной публикой. Обещай мне, что ты сделаешь это, Дон, мне будет плохо, если ты откажешься. Обещай.
– Я обещаю, мама.
– Хорошо, – она придвинулась ближе ко мне. – Дон, – ее голос был едва слышен. Я приткнулась к палатке так близко, как только было возможно. – Ты не должна никогда думать о нас плохо. Мы любим тебя. Всегда помни об этом.
– Почему я должна плохо думать о вас, мама?
Она закрыла глаза.
– Мама?
– Боюсь, ваши пять минут прошли, а доктор весьма строг, – предупредила сестра.
Я взглянула на маму. Она закрыла глаза, лицо ее пылало еще сильнее.
– Мама! – вскрикнула я на одном выдохе. Папа уже не сдерживал слез, он смотрел на меня так тяжело, что мне стало страшно за него.
Мы послушались сестру и вышли.
– Почему мама сказала это, папа? Что она имела в виду: «Ты никогда не должна думать о нас плохо?»
– Это из-за ее лихорадки, я полагаю, – сказал он. – Она немного не в себе. Поехали домой.
Когда мы приехали домой, у нас не было времени переживать за маму, хотя все наши мысли были о ней. Мы были слишком заняты подготовкой к концерту и попытками найти приходящую няньку для Ферн.
Как я не старалась, но мне была невыносима мысль, что мой дебют состоится в отсутствие мамы. Но я обещала маме, что спою как можно лучше, и я не собиралась огорчать ее.
У меня не было времени принять душ или вымыть голову. Я только расчесала волосы и добавила в прическу голубую ленточку, чтобы лучше подчеркнуть их цвет.
По крайней мере, я не должна была беспокоиться о том, что мне надеть. Всем хористам и оркестрантам положено было быть в форме. Школьная форма состояла из черно-белого свитера и черной юбки. Я надела все это и расправила юбку. Затем отступила назад и взглянула на себя, вообразив, что стою перед всей этой роскошной публикой. Я знала, что у меня уже фигура молодой девушки и что я выгляжу в школьной форме более рельефно, чем большинство девочек моего возраста. В первый раз я подумала, что моя гладкая кожа, белокурые волосы и голубые глаза могут быть привлекательными. Не ужасно ли это, вскружить голову самой себе? Не принесет ли мне это неудачу? Я опасалась этого, но ничего не могла с этим поделать. Девушка в зеркале улыбалась с удовлетворением.
Вошел папа и сказал мне, что миссис Джексон, пожилая женщина, которая жила через холл от нас, выразила желание приглядеть за Ферн сегодня вечером. Он также сказал, что оставил в больнице телефон миссис Джексон на случай, если будет необходимость связаться с нами. Потом папа отступил на шаг и окинул меня восхищенным взглядом.
– Ты выглядишь настоящей красавицей, дорогая, совсем взрослой.
– Спасибо, папа.
Он держал что-то в руке.
– Прежде, чем мы покинули больницу, мама просила меня дать тебе вот это. Одень на сегодняшний вечер, коль это такое уж особое событие.
И он протянул мне бесценную нитку жемчуга.
– О! Папа! – Я едва не задохнулась. – Я не могу, я не должна. Это наш страховой полис.
– Нет, нет. Салли Джин сказала, что ты должна надеть это, – настаивал он и надел их на меня. Я взглянула на переливающиеся белоснежные жемчужины, а затем посмотрела на себя в зеркало. – Они принесут тебе удачу, – папа поцеловал меня в щеку. Мы услышали стук в дверь.
– Это Филип, – крикнул Джимми из другой комнаты. Папа отступил назад, лицо его неожиданно снова стало серьезным.
Филип был в синем костюме с галстуком и выглядел очень красивым.
– Привет, – сказал он, – ну, парень, ты выглядишь грандиозно.
– Спасибо. Ты тоже, Филип. Это мой отец.
– О, да, я знаю. Я видел вас в школе, сэр, и поздоровался с вами однажды.
– Да, – кивнул папа, глаза его делались все меньше и меньше.
– Как миссис Лонгчэмп? – спросил Филип. – Джимми только что сказал мне, что вы должны были положить ее в больницу.
– Она очень больна, но мы полны надежд, – сказал папа. Он переводил взгляд с меня на него, лицо его было угрюмым.
– Что ж, – вздохнул Филип, – нам пора отправляться.
– О'кей, – я схватила свое пальто. Филип помог мне надеть его.
Папа выглядел очень озабоченным. Как только я и Филип подошли к двери, Джимми окликнул меня.
– Я сейчас догоню тебя, Филип! – крикнула я. Филип вышел, а я подождала Джимми.
– Я всего лишь хотел пожелать тебе удачи, – он наклонился и быстро поцеловал меня в щеку.
– Счастливой удачи, – прошептал он и поспешил обратно. Я постояла так некоторое время, приложив пальцы к щеке.
Вечер был полон звезд. Я надеялась, что одна из них сверкает для меня.
Глава 7
Сверкай, сверкай, маленькая звезда
Когда мы подъезжали к «Эмерсон Пибоди», мое сердце сильно забилось и я подумала, что упаду в обморок. Так я нервничала. А когда мы повернули на аллею, ведущую к школе, и увидели ряды дорогих автомобилей, я вся задрожала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107