– Тем не менее вы должны сотрудничать с нами, – заявила она. Она выпрямилась на своем стуле, развернув плечи.
– Это все ошибка! – закричала я. – Мой папа не похищал меня. Я была с мамой и папой всегда. Они даже рассказывали мне, как я родилась и какой была младенцем! – объяснила я. Как могла эта женщина быть такой глупой? Как все эти люди могли совершать такую ужасную ошибку и не видеть этого?
– Они похитили вас, когда вы были младенцем, – она заглянула в свой блокнот. – Пятнадцать лет, один месяц и два дня назад.
– Пятнадцать лет? – Я начала смеяться. – Мне еще нет пятнадцати. Мой день рождения будет 10 июля, так что вы видите…
– Вы родились в мае. Они изменили дату для сокрытия своего преступления, – объяснила она, но с таким безразличием, что у меня застыла кровь. Я сделала глубокий вдох и покачала головой. Мне уже пятнадцать? Нет, этого не может быть, ничто из этого не может быть правдой.
– Но я родилась на хайвее, – говорила я сквозь слезы. – Мама рассказывала мне целую историю об этом сто раз. Они не ждали этого. Я появилась на свет в пикапе. Там пели птицы и…
– Вы родились в больнице в Вирджиния-Бич, – она снова заглянула в свой блокнот. – Вы весили семь фунтов и одиннадцать унций.
Я покачала головой.
– Я должна подтвердить кое-что, – сказала она. – Не будете ли вы столь любезны расстегнуть блузку и опустить ее?
– Что?
– Никто сюда не войдет. Они знают, почему я здесь. Пожалуйста, – повторила она. – Если вы не будете сотрудничать с нами, вы только осложните положение для всех, включая Джимми и младенца. Они вынуждены будут оставаться здесь до тех пор, пока не будет завершено расследование.
Я поникла головой.
– Расстегните блузку и спустите ее, – командовала она.
– Зачем? – подняла я глаза и стала утирать слезы.
– Ниже вашего левого плеча у вас есть маленькое родимое пятно, не так ли?
Я уставилась на нее, холодная волна окатила меня и устремилась по моему телу, превратив меня сразу в ледяную статую.
– Да, – сказала я едва слышным голосом.
– Пожалуйста, я должна подтвердить это. – Она встала и обошла вокруг стола.
Мои пальцы стали холодными и твердыми, слишком неуклюжими, чтобы манипулировать пуговицами на блузке. У меня ничего не получалось.
– Могу я помочь вам? – предложила она.
– Нет! – резко сказала я и расстегнула блузку. Когда я медленно спустила ее с плеч, я закрыла глаза и снова заплакала. Когда она дотронулась пальцем до моей родинки, я подпрыгнула.
– Благодарю вас. Можете снова застегнуть блузку. – Она вернулась на свое место. – Мы должны также сделать отпечатки ваших ступней… просто, чтобы завершить подтверждение, но, в любом случае, Орман Лонгчэмп уже сознался.
– Нет! – закричала я, закрыв лицо ладонями. – Я не верю этому, никто не поверит этому! Я не могу поверить в это!
– Я понимаю, что это потрясение для вас, но вам придется поверить этому, – твердо заявила она.
– Как все это произошло? – спросила я. – Как? Зачем?
– Как? – Она пожала плечами и снова заглянула в свой блокнот. – Пятнадцать лет назад Орман Лонгчэмп и его жена работали на курорте в районе Вирджиния-Бич. Салли Джин была горничной, а Орман на все руки мастером в том же отеле. Вскоре после того, как вас привезли домой из больницы, Орман и… – она снова взглянула в блокнот – Салли Джин Лонгчэмп украли вас, а также некоторые ювелирные украшения.
– Они бы не сделали такого! – простонала я сквозь слезы.
Она снова пожала плечами, ее лицо оставалось бледным и равнодушным, пустые глаза ничего не выражали, словно такие вещи она видела множество раз и привыкла к ним.
«Нет… нет… нет! Я пребываю в ночном кошмаре, – говорила я себе. – Скоро это закончится, и я проснусь в своей кровати в своей квартире. Мама не будет мертвой, и мы все снова будем вместе. Я услышу, как Ферн шевелится в своей колыбели, и я встану, чтобы убедиться, что ей тепло и уютно. Может быть, я взгляну на Джимми, и увижу силуэт его головы в темноте, как он спит на раскладной кровати. Я только должна медленно досчитать до десяти, сказала я себе, и когда я открою глаза… Раз… два…»
– Дон.
– «Три… четыре… пять…»
– Дон, откройте глаза и посмотрите на меня.
– «Шесть… семь…»
– Мне предложено подготовить вас к возвращению в вашу настоящую семью. Мы вскоре покинем полицейский участок и…
– «Восемь… девять…»
– И сядем в полицейскую машину.
– Десять!
Я открыла глаза, и грубый свет сразу спалил все надежды, все мечты, все мольбы. Реальность громовым ударом обрушилась на меня.
– Нет! Папа! – вскричала я и вскочила.
– Дон, сядьте.
– Я хочу к папе! Я хочу видеть папу!
– Сейчас же сядьте.
– Папа! – снова закричала я. Она обхватила меня, прижав мои руки к бокам, и силой усадила обратно на стул.
– Если вы не перестанете себя так вести, я вынуждена буду надеть на вас смирительную рубашку и привести вас в чувство таким образом. Вы слышите? – пригрозила она.
Дверь отворилась, и вошли два полисмена.
– Нужна какая-то помощь? – спросил один. Я смотрела на них глазами, полными ужаса и ненависти. Младший из офицеров, казалось, сочувствовал. У него были белокурые волосы и голубые глаза, и он напомнил мне Филипа.
– Привет, – сказал он, – не надо так переживать, дорогая.
– Я держу это под контролем, – ответила офицер Картер. Она не ослабила своей хватки, и я расслабила свои руки.
– М-да, ты выглядишь так, словно проделала тяжелую работу, – сказал молодой полисмен.
Она освободила меня, и я встала.
– Ты хочешь проделать это, Диккенс? – спросила она молодого полисмена.
Я восстановила дыхание и подавила слезы, мои плечи отяжелели, когда я глотнула воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107