Ты наверняка побывал и на ней!
Джек разлил шотландское. Один стакан протянул Кимберли, в душе опасаясь, что она выплеснет виски ему в лицо. Не выплеснула. Он сел на диван. Кимберли продолжала мерить шагами гостиную.
— Ты знаешь, что теперь будут говорить о тебе в этом городе? Помимо того, что ты оттрахал Констанс Хорэн? Тебя будут называть не иначе, как паршивый калифорнийский кайк!
— Хватит, Кимберли! — рявкнул Джек.
Она оскалилась.
— Грубый, вульгарный, истинный сын своего отца, который приехал сюда, чтобы паразитировать на Уолкоттах, а потом предать их у всех на глазах!
— Насчет «у всех на глазах» ты погорячилась, — пробормотал Джек.
Рот Кимберли искривился в злобной улыбке.
— Думаю, скоро весь Бостон будет любоваться свидетельством твоего предательства и знать о его мельчайших подробностях.
— Этим ты только навредишь детям, — заметил он.
— Этим? А не тем, что сделал ты?
— Ты навредишь и Конни.
— А вот это очень даже неплохо! Бедняжка Конни! Несчастная и невинная! Один взгляд на твой член — и она уже раздвигает ноги!
2
Джек Лир и Харрисон Уолкотт сидели в баре «Коммон-клаб». Остальные члены клуба держались от них подальше, так как многие знали, что обсуждают эти двое.
— Кимберли наняла адвокатов. Они готовят документы для бракоразводного процесса, — говорил Уолкотт. — У нее есть основание для развода, и прощать тебя Кимберли не собирается. Самое ужасное, что она чувствует себя униженной и оскорбленной. Констанс Хорэн — одна из ее ближайших подруг. Кимберли думает, что весь Бостон хихикает за ее спиной.
— Покатывается со смеху, — мрачно бросил Джек.
— Если бы ты не обрюхатил ее!
— А вы попробуйте потрахаться с глубоко верующей католичкой и не обрюхатить ее!
Уолкотт улыбнулся:
— Я знаю, о чем ты. От таких, как мы, беременели многие ирландские горничные. В Бостоне это было обычное дело.
Джек перебрался в «Копли». С детьми он виделся каждое воскресенье по два часа.
— Адвокаты Кимберли советуют ей требовать практически все.
— Я, между прочим, тоже могу укусить. — Джек забарабанил пальцами по столу. — Я несколько раз перепихнулся с Конни, все так, но у Кимберли во время моего отсутствия был длительный роман с Доджем Хэллоуэллом.
— Они будут все отрицать.
— Я могу это доказать.
— Правда? И чем?
Джек встретился взглядом со своим тестем.
— Может, мне не стоит говорить вам об этом?
— Я надеялся, что мы сумеем мирно все обсудить. — Уолкотт дал сигнал бармену принести полные стаканы. — Я хотел бы стать посредником.
— Ладно. Я вам очень признателен. Но вам, возможно, не понравится то, что вы сейчас от меня услышите. Видите ли, Харрисон, несмотря на внешний лоск, за это спасибо Кимберли, я по-прежнему сын своего отца и брат своего брата. Кимберли следовало бы задуматься, почему через две недели после моего возвращения служанка взяла расчет. Она…
— И служанка тоже?
Джек хохотнул:
— Нет, она не беременна. Служанка, которая работала в моем доме во время войны… пока меня не было… на самом деле частный детектив, нанятый мною. Сомневаюсь, чтобы вы хотели знать то, что она выяснила. Она предоставила мне и фотографии.
— Боже мой! Так что…
— Фотографии получились не очень качественные, но по ним можно сказать, кто на них запечатлен и чем они занимаются, Харрисон. На трех фотографиях Кимберли в наручниках.
— В наручниках?
— Да. Именно так.
— Кимберли… — прошептал Уолкотт.
— Я особо не удивился. Я знал, что вкусы у Кимберли особенные. Я регулярно получал письма от своего детектива. «Все идет так, как вы подозревали. Сообщить подробности?» Нет, я не хотел, чтобы мне сообщали подробности. Я не хотел доверять такие секреты почте. Я даже не знал, кто ее любовник, пока не вернулся и не получил полный отчет.
— И ты собираешься сделать этот отчет достоянием общественности? Представить его суду?
— Нет, если Кимберли не выйдет за рамки разумного.
— Могу я сказать ей, что у тебя есть, чем ее приструнить? — спросил Уолкотт.
— Поступайте так, как сочтете нужным, — ответил Джек.
— Я постараюсь убедить Кимберли умерить свои аппетиты. И надеюсь, что мы сможем остаться друзьями, Джек.
— Я тоже на это надеюсь. Очень надеюсь. Я перед вами в большом долгу, Харрисон… И возможно, мне известно далеко не обо всех ваших добрых делах.
3
Вскоре после возвращения в Америку Джек начал переписываться с Энн. Практически каждую неделю он получал от нее письмо и отправлял свое. В основном они писали о новостях. В Лондоне на улицах вновь зажглись фонари, но в стране по-прежнему ощущалась острая нехватка самого необходимого. Джек писал Энн, как ему ее недостает. Она писала, что скучает без него. Это все, что они могли сказать в письмах.
После разговора с Харрисоном Уолкоттом, в тот же день, Джек отправил Энн телеграмму:
КИМБЕРЛИ ПОДАЕТ НА РАЗВОД ТЧК БУДУ РАД КАК МОЖНО СКОРЕЕ ПРИЛЕТЕТЬ В ЛОНДОН ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ОТКРЫВАЮЩИХСЯ ПЕРЕД НАМИ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ТЧК ПОЖАЛУЙСТА ОТВЕТЬ ТЕЛЕГРАММОЙ НА АДРЕС ЭЛ-ЭН-АЙ, БОСТОН ТЧК
ДЖЕК.
Телеграмму Энн он получил на следующий день:
БУДУ РАДА ТЕБЯ ВИДЕТЬ ТЧК НАПИШИ КОГДА ТЧК
ЭНН.
Джек в тот же день ответил телеграммой, в которой сообщил, что развод может затянуться на несколько месяцев и в Лондон ему целесообразно приехать после завершения процесса. Он надеялся, что до конца года удастся утрясти все формальности.
Кимберли пожелала видеть фотографии, сделанные Ребеккой Мерфи. Джек отдал копии ее отцу, который и отнес их в дом на Луисбург-сквер.
Взглянув на фотографии, Кимберли густо покраснела.
Харрисон Уолкотт криво усмехнулся. Кимберли с горечью бросила отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124