Так, наверное, действует на нас близость смерти, Джек. Ничего особенного. Люди уходят в себя и проводят последние часы со своими мыслями.
Микки Салливан был на восемь лет старше Джека. Рыжеволосый крепыш с честным, открытым лицом. Многие говорили, что с женой он развелся из-за Эриха Лира, ставившего работу выше семейной жизни.
— Твой отец зол, — предупредил Микки, когда они шагали к автомобилю.
— Естественно. Он или злится, или хочет трахнуться. Третьего не дано.
— Они заглянули в завещание твоего деда. Он оставил твоему брату миллион, а тебе полмиллиона, указав, что еще полмиллиона ты получил авансом в 1931 году.
— Дед не хотел, чтобы отец знал об этом.
— Да, Эрих считает это предательством. Остаток состояния деда, который отойдет к нему, на миллион не тянет.
— Он и так свое получил. Президент и основной акционер «Лир шип брикинг и солвейдж».
— Они хотят сидеть шива. Ты останешься?
— Так долго задерживаться не могу. Откровенно говоря, когда ты сказал, что старик мертв, я едва сдержался, чтобы не попросить тебя сразу отвезти меня па железнодорожный вокзал.
— Ты бы так не поступил, Джек, — покачал головой Микки.
— Ладно. Отвези меня в «Амбассадор». Я заказал номер. Пообедаешь со мной? Не хочу встречаться с отцом и братом до завтрашнего дня.
За обедом Джек рассказал Микки о доме на Луисбург-сквер и своем сыне. Микки — о жизни калифорнийских Лиров.
— Бизнес процветает. Ты знаешь своего отца. Он участвует в тендере на разделку «Мавритании». И, готов спорить, выиграет его. Этот человек добивается того, что хочет. А вот счастья ему не хватает. Он опять принялся за старое.
— Кто теперь?
— Ты не поверишь. Ей девятнадцать лет. Роскошная женщина. Просто роскошная. Стыдно сказать, но именно я привел ее к нему. Моя мать растила меня не для того, чтобы я стал сводником, — вновь покачал головой Микки.
Джек заулыбался:
— Но ты в этом деле дока. Если я через пару дней не уеду в Бостон, придется просить тебя подобрать кого-нибудь и мне.
Микки взглянул на часы.
— Еще не так поздно. Возможно, я найду…
— Сегодня не надо. Может, завтра.
— Хорошо. Слушай. Кто по-настоящему несчастен, так это твой брат Боб. А еще больше достается твоей невестке Дороти.
— Что? Да как могут быть несчастными люди, только что унаследовавшие миллион долларов?
— Тут главное — характер. Тебе хватило характера уйти от старика. А Бобу — нет. И хотя у Боба вроде бы свое дело, Эрих во все сует свой нос. Разумеется, «Карлтон-хауз» вырос на деньгах Эриха. Всякий раз, когда Боб подписывает контракт с перспективной старлеткой, Эрих желает ее трахнуть… а потом требует от Боба, чтобы тот дал ей роль, к которой девчушка еще не готова. Он даже читает сценарии и указывает Бобу, по каким из них надо ставить фильмы. Короче, благодаря Эриху Боб живет как в аду.
— А во что он превратил твою жизнь?
— Полагаю, ты можешь себе представить.
— Сколько он тебе платит?
— Восемнадцать тысяч.
Джек зажал подбородок большим и указательным пальцами правой руки.
— Ты согласишься переехать в Бостон и заняться радиобизнесом за двадцать четыре тысячи?
— Господи, да!
— Сколько тебе нужно времени?
— Я должен предупредить Эриха за тридцать дней.
— Пошли его к чертовой матери. Ты должен ему не больше, чем я. Забронируй нам отдельное купе на четверг. Из Чикаго пошлешь ему телеграмму.
2
Йоханна Лерера хоронили в деревянном гробу с веревочными ручками. Согласно его завещанию. В соответствии с тем же завещанием гроб поставили на простые деревянные козлы. А вот когда дело дошло до цветов, завещание старика проигнорировали. Все-таки скончался дед главы «Карлтоп-хауз продакшн», и Голливуд прислал море цветов и венков.
Синагога вмещала лишь двести человек, поэтому снаружи поставили динамики, чтобы сотни собравшихся на лужайке могли услышать надгробное слово и каддиш.
— Итак… — Эрих Лир оглядел Джека с головы до ног. — Мой сын — настоящий бостонец. Посмотри на его костюм. — Последнее относилось к Бобу. — В его присутствии мы выглядим бедными родственниками.
— Из уважения к… — Джек помолчал, мотнул головой в сторону гроба, — я не буду говорить, что думаю о твоем мнении, касается ли оно моей одежды или чего-то еще.
Эрих посмотрел на гроб.
— Хорошо. Из уважения. — Он протянул руку. — Сегодня мы должны думать только о нем.
— Да. Сначала профессор. Потом, по его же словам, старьевщик. И наконец, богатый человек, давший путевку в бизнес тебе и мне. Я горжусь тем, что я его внук.
Боб мрачно взглянул на брата:
— Мы слышали, у тебя в Бостоне хороший дом. Что-то я не помню, чтобы ты приглашал деда взглянуть на него. Как и отца или брата:
Как и говорил Микки Салливан, по Бобу сразу чувствовалось, что жизнь ему не в радость. Кстати, и внешне он отличался от остальных Лиров: светловолосый, толстый, кривоногий. А светло-серый двубортный костюм с белыми пуговицами только подчеркивал его неуклюжесть.
— Кимберли и я будем рады вас видеть… если вы соблаговолите приехать, — выдавил из себя Джек.
Рядом с ним возник служка.
— Ермолку, сэр? — Он предложил Джеку черную шапочку.
— Да, конечно.
Служба прошла быстро. По ее окончании четверо мужчин перенесли гроб к могиле, вырытой в ста ярдах от синагоги, и опустили в землю.
Когда они возвращались к автомобилям, Эрих спросил Джека, сколько тот пробудет в Лос-Анджелесе.
— Завтра уезжаю поездом. Дела. Не мне объяснять тебе, что бизнес требует времени и внимания.
— Мистер Лир! — Фотограф затрусил к ним через лужайку с большим «графлексом». — Позволите сфотографировать сына с двумя внуками?
— Конечно, — кивнул Эрих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124