Лично с генералом Джеку удалось сыграть лишь раз, но он частенько садился за стол с самыми известными военачальниками Англии и США.
В январе Джеку сообщили о том, что его произвели в бригадные генералы. Несколькими днями позже сам Эйзенхауэр, улыбаясь, поздравил его с новым званием. Потом за столом для бриджа другие офицеры отсалютовали Джеку бокалами с шампанским.
А Сесили сказала ему в постели: «Вот уж никогда не думала, что буду лежать под генералом!»
С Сесили Джеку повезло. Она с энтузиазмом удовлетворяла все его плотские желания, требуя взамен самую малость. Джеку нравилась ее компания, Сесили делала все, что он хотел, и не помышляла о том, чтобы в чем-то ему перечить.
А вот письма от Кимберли никакого удовольствия ему не доставляли.
«Один мужчина, вернувшийся после короткого визита в Лондон, говорит, что у тебя репутация крепко пьющего человека. Если и есть на земле место, где существует возможность утвердиться в статусе джентльмена, так это Лондон. Если ты не упустишь этого шанса, если найдешь достойных друзей, вместо того чтобы коротать вечера с бутылкой, по возвращении в Бостон все увидят, что ты изменился в лучшую сторону и будут тебе завидовать…
Два красивых костюма прибыли от твоего лондонского портного. Но я не могла не заметить, что в талии ты прибавил целый дюйм. Право же, Джек!»
2
В январе 1944 года Кертис Фредерик, который не был дома с 1940 года, попросился в отпуск. Джек оплатил ему все расходы.
В Бостоне Бетси встретила его с распростертыми объятиями. Она ничуть не изменилась, осталась все той же любящей женой.
Через несколько дней после возвращения Кертис рассказал ей о сентябрьском инциденте.
— Этого не случилось бы, если бы я была с тобой, — услышал он в ответ.
— Могло случиться. Видишь ли, Уиллард…
— Я всегда знала, кто такой Уиллард, — прервала его Бетси. — Всегда. Знала я и о твоей… ориентации. Даже до того, как мы поженились.
— Бетси… — прошептал Кертис.
— Я это терпела. Считала, что ты того стоишь. Когда Уиллард улетел в Лондон, я знала, в чем причина. Из-за постоянных бомбардировок ты боялся подвергнуть опасности мою жизнь. А вот им мог и пожертвовать. Мне это понравилось.
— Да. Я выбирал не между… Ты абсолютно права. Я не хотел рисковать тобой. — Кертис замолчал. Глаза его наполнились слезами. — Ты самый дорогой для меня человек, Бетси. Я всегда так думал, только до этого момента понятия не имел, как много ты знала и сколько вытерпела.
— Ты можешь поставить на этом точку?
— Да.
— Если ты вернешься в Лондон, я поеду с тобой.
Кертис глубоко вздохнул.
— Я у Джека не в фаворе.
— У святого Джека? Если он захочет читать мораль, пусть найдет другого слушателя. Джек и я прелюбодействовали до того, как мы с тобой познакомились. Спал он и с Конни.
— Между нами говоря, и в Лондоне у него есть подруга. Мне очень жаль Кимберли.
— Не жалей ее. Она спит с Доджем Хэллоуэллом. Думает, никто не знает, но об этом известно всем.
Кертис выдавил из себя улыбку.
— И все-таки я замолвлю словечко за Джека. Его особенно разъярила мысль о том, что я могу причинить тебе боль… если ты узнаешь. Он сказал, что убьет меня, если я причиню тебе боль.
Бетси было заулыбалась, но тут же стала серьезной.
— Ладно, а теперь послушай меня. Именно благодаря тебе радиовещательную компанию Джека знает вся страна. Так что вы квиты по всем пунктам.
3
Кертис уехал в Англию в 1940 году, поэтому, естественно, у него не было книжечки с талонами. А без красных и синих бумажек Бетси не могла купить ни мяса, ни другой еды. Более того, без талона на обувь она не могла купить ему пары ботинок. Поэтому в четверг Кертис появился в местном отделении Управления снабжения и попросил выдать полагающиеся ему талоны. Сотрудники постоянно слушали его репортажи, поэтому Кертис незамедлительно получил все, что хотел.
Выйдя на улицу в пальто и шляпе, в которых он прилетел из Лондона, Кертис огляделся в поисках такси, не нашел его и решил пройтись пешком.
— Керт!
Он оглянулся и увидел Уилларда.
— Давно не виделись, друг мой. — Уиллард чуть не плакал.
— Да. Давненько.
— Но теперь ты дома!
— На чуть-чуть.
— Ну… тогда… мы можем…
— Нет, Уиллард, не можем.
Уиллард шумно вздохнул.
— Наверное, не можем… раз уж ты не писал. Поэтому… хочу задать тебе один вопрос, Керт. Они выпустили тебя из той чертовой тюрьмы. Ты не мог сделать так, чтобы они выпустили и меня?
Кертис покачал головой:
— Тогда я вообще ничего не мог.
— Они держали меня в маленькой холодной камере, а потом отвезли в аэропорт в наручниках!
— Мне очень жаль. Я бы помог тебе, если б что-то мог сделать.
— Мне недоставало тебя. — В голосе Уилларда слышалась тоска.
— Ты же с кем-то живешь?
— Да! Не могу ведь я оставаться один!
— Нет, конечно. Береги себя, Уиллард!
Он взял Кертиса за рукав.
— Мы по-прежнему друзья?
Кертис улыбнулся, кивнул:
— Конечно.
— Ты не мог бы одолжить мне немного денег? В память о прошлом? Я на нулях. Или ты не видишь?
Кертис дал Уилларду пятьдесят долларов и записал на клочке бумаги его адрес, пообещав прислать еще.
4
Как только Додж Хэллоуэлл понял, чего хочет Кимберли, он с энтузиазмом откликался на каждое ее желание.
На чердаке дома на Луисбург-сквер они свили любовное гнездышко. Лиры держали там мебель, оставшуюся от прежних хозяев. Кимберли и Додж как следует все пропылесосили, вытерли десятилетиями скапливавшуюся пыль, отполировали металл и дерево, и вскоре в свете двух торшеров от «Тиффани» старая софа и кресла блестели как новенькие. Простой деревянный пол они прикрыли вытертым восточным ковром.
Окно занавесили портьерой красного бархата, в тон обивке софы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124