С другой стороны, новые вкусовые ощущения…
Она решительно мотнула головой:
— Шоколад. Бренди. Ростбиф и бургундское. Но не чеснок!
— Считай, что мы договорились.
— Отлично.
Кимберли наклонила голову и начала вылизывать его мошонку.
— Если бы два года тому назад кто-нибудь сказал мне, что я буду лизать мужчине яйца, я бы назвала его сумасшедшим.
— Если бы кто-нибудь сказал мне, что самая красивая дебютантка Бостона 1929 года будет в 1931 году лизать мои яйца, я бы назвал его сумасшедшим мечтателем.
— Мама и папа не готовили меня в членососки.
— Я хочу получить от тебя прямой ответ на прямой вопрос, дорогая. Тебе это нравится? Хоть немного, а?
Кимберли подняла голову и улыбнулась:
— Ну… сейчас более или менее. А в первый раз меня чуть не вырвало.
— Я помню.
Джек помнил, очень хорошо помнил. Предложил он ей это застенчиво, скрепя сердце. Боялся, что оскорбит ее. А еще больше страшился другого: вдруг Кимберли подумает, что такое предложение могло поступить только от сладострастного калифорнийского еврея, а отнюдь не от джентльмена, каким ему надлежало стать.
Поначалу Кимберли осторожно поцеловала «молодца» где-то посередине, потом добралась до серовато-розовой головки. Посмотрела на Джека и смущенно улыбнулась. Он прошептал: «Полижи». Она полизала.
В тот первый раз, когда он кончил, Кимберли плотно сжала губы, в полной уверенности, что у спермы тошнотворный вкус. Она потекла с губ на подбородок, закапала на грудь. Уже без совета Джека Кимберли обмакнула в сперму пальчик и сунула его в рот. Потом облизала губы и рассмеялась.
Ее не вырвало. Ни тогда, ни потом. Однажды она чуть не задохнулась, когда слишком низко наклонила голову и член Джека заткнул ей дыхательное горло. После этого она знала, где надо остановиться.
Самая очаровательная дебютантка 1929 года. Родители Кимберли не приводили ее на ежегодную Debutante Cotillion, но, пригласив сотню гостей, устроили прием в ее честь в том самом зале, где собирались остальные дебютантки, на Копли.
Это событие взбудоражило весь Бостон. Тем более что кавалером Кимберли в тот вечер был не бостонец, а никому не известный молодой человек из Калифорнии, некто Джек Лир. Обсуждали это событие бурно, и далеко не все согласились с выбором Кимберли. Но скандала не случилось, поскольку Лир заканчивал Гарвард и собирался учиться дальше, на магистра. Гарвардцев в Бостоне уважали.
А вот узнай широкая общественность, что к тому времени он уже лишил Кимберли девственности, его бы, пожалуй, осудили.
— О чем ты думаешь, муж мой?
— О тебе. Вспомнил, как…
— Тебе бы лучше сосредоточиться на том, что я делаю, а не то мы будем заниматься этим всю ночь.
Глава 3

1
1932 год
Студии и передатчик WCHS располагались в Саути. Мотаться туда каждый день Джеку Лиру не хотелось, поэтому администрация компании расположилась в нескольких комнатах над кинотеатром к юго-востоку от Коммон.
Впрочем, эта самая администрация состояла всего из двух человек: самого Джека Лира и Херба Моррилла, который держал связь с рекламодателями. Джек унаследовал его вместе с радиостанцией, на которой Херб работал с 1928 года, являясь ветераном WCHS и вообще фанатом радио. Херб не только продавал рекламу, но и генерировал идеи.
Именно Херб, а не Джек, предложил провести опрос радиослушателей. А вот когда опрос не принес желаемого результата, уже Джек внес предложение сфальсифицировать его и говорить об этом часто и долго, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что WCHS — самая популярная бостонская радиостанция, пусть конкуренты и утверждали обратное.
Как-то в феврале Херб привел в кабинет Джека трио певцов, и Джеку пришлось их прослушать, потому что энтузиазм Херба сметал любые преграды.
Поговаривали, будто он был преуспевающим бутлегером, но ушел из этого выгодного бизнеса, предчувствуя скорую отмену «сухого закона». Правда же состояла в том, что радио с детства завораживало Херба. Еще мальчишкой он водил проволокой вокруг кристалла кварца, с нетерпением ожидая, когда же в наушниках зазвучит сигнал, пришедший из Питтсбурга, с радиостанции KDKA. Отец Херба чинил обувь и обучал сына той же профессии. Какое-то время Херб заменял стершиеся подметки и сбитые каблуки на новые, а потом бежал домой, торопливо ел и надевал наушники, чтобы ловить сигналы далеких западных станций из Канзас-Сити, Чикаго. В 1928 году с ремонтом обуви он завязал и пошел работать на WCHS. В инженеры его не взяли, так как у него не было соответствующего образования. Утешился он продажей рекламного времени.
Выглядел Херб лет на десять старше Джека, хотя родился на два года раньше. Во-первых, облысел куда сильнее, во-вторых, носил очки в золотой оправе, отчего казался педантичным и смирным. Но внешность была обманчива, Херба отличали агрессивность и напористость.
— Подожди что-либо говорить, пока ты не послушаешь этих парией! Подожди, пока ты их не послушаешь!
Восторженность Херба Джека уже не удивляла. Он закурил и скептически оглядел трио — все в одинаковых двубортных светло-коричневых костюмах.
— Ты только послушай!
Трио откликнулось: «Хм-м-м-м-м-м».
Джек прикрыл глаза.
— Вот этого не надо. Лучше уж спойте.
Они спели:
Я Джеральдо сигарилья, и все люди говорят:
«Вот уж пахнет сигарилья — все равно что райский сад».
Угощаю всех отборным, ароматным табаком,
Наслаждаться будет всякий, тот, кто с куревом знаком.
Потому что сигарилья — это вам не «Эль энд Эм»,
Затянулся ты «Джеральдо» — нет и не было проблем.
— Святый Боже! Херб! Что я тебе плохого сделал? Почему ты подвергаешь меня таким мучениям?
— Тебе не нравится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124