Он дрался за моего сына, и это меня глубоко тронуло. Смахнув слезы, я рассказала Стивену о том, что произошло в доме Хейесов, и сообщила: – Мужчина в маске заявил, что он Жан-Клод.
– И это в самом деле был он? – спросил Стивен.
– Нет. Я не узнала его голос... Ой, возница и щенок! Мы должны им помочь.
Мы вышли из-за деревьев, и я увидела карету, остановившуюся перед нашим особняком. У дома стояли папаша Джон и Андре с винтовками в руках и кучер, который показывал в сторону улицы. Мы поспешили к ним. Увидев нас, Андре бросился навстречу. Я крепко обняла его. Стивен обеспокоенно проговорил:
– Будет безопаснее, если все мы войдем в помещение. Вполне вероятно, что преступник где-то поблизости и может вернуться.
– Что бы тот мужчина ни говорил, это был не Жан-Клод.
Я мерила шагами кабинет отца. Прошло два часа с момента нападения. Приехали представители власти, поговорили с возницей, выслушали мой рассказ. Я сообщила им, что мужчина угрожал мне и моей семье, но не сказала, что он назвал себя Жан-Клодом. Я знала, что это был не мой муж, и заверила в этом Андре. Сейчас мы были одни со Стивеном.
– Почему ты так уверена? – Стивен стоял в тени рядом с камином, всем своим видом внушая страх, словно события текущего дня совершенно преобразили его облик, лишив всех признаков цивилизованного человека.
– Нападавший был крупнее Жан-Клода, у него не было французского акцента, как у Жан-Клода. И какие бы преступления Жан-Клод ни совершил, он не стал бы угрожать мне, моим сестрам и Андре.
– Я согласен с тобой, но по другим причинам. Человеку, который называет себя, не нужна маскировка. И если он собирается прийти сюда, чтобы тебя мучить, разве стал бы он говорить, чтобы ты бежала ради спасения жизни? Нападение было совершено с определенной целью – чтобы ты покинула дом. Ты ведь говорила, что мистер Латур пытался купить «Красавицу», так?
– Да. Ты думаешь, это был он?
– Это ты мне должна сказать. Не сделал ли он чего-нибудь такого, что помогло бы тебе его узнать?
– Нет. Но я сильно ударила его каблуком по голени.
Стивен улыбнулся.
– В таком случае нужно задрать всем штанины, чтобы обнаружить синяк. Можешь включить и меня в список подозреваемых.
– Это был не ты.
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю твои прикосновения, чувствую исходящий от тебя запах.
– Это единственная причина?
– Нет. Я нисколько не сомневаюсь в том, что ты не причинишь вреда мне или моей семье. Я доверяю тебе. – В этот момент я поняла, что люблю его, люблю горячо, беззаветно. – Стивен, – прошептала я дрожащим голосом.
Он посмотрел на меня так пристально, что я подумала, он сейчас поцелует меня. Я хотела этого. Однако он откашлялся и отвернулся, сжав при этом кулаки.
– Все предположения относительно возвращения твоего мужа основаны на письме. Ты действительно уверена, что его прислала твоя золовка?
Я покачала головой и задумалась.
– Почерк как будто бы Жозефины. Я даже не подумала усомниться в полученном известии, – с удивлением сказала я.
Стивен пересек комнату и обнял меня за плечи. Некоторое время он молча изучал меня взглядом, как бы пытаясь проникнуть в мои душу и сердце. Нежно, словно перышком пера, провел пальцем по моей щеке.
– Я не хочу больше испытывать страх, который охватил меня, когда я увидел, что на тебя напали, а я находился слишком далеко и не мог помочь. Отныне ты не можешь никуда ходить одна, теперь я стану твоей тенью.
Пока мы ехали по дороге вдоль реки, Стивен развлекал Андре и меня такими забавными историями, что мне показалось, будто я в детстве жила рядом с ним, его сестрой Кэтрин и братом Бенедиктом. Мы вошли в дом моей золовки в веселом настроении, которое очень быстро развеялось.
Жозефина Бушерон Фуко никогда не отличалась гостеприимством, а десять послевоенных лет выживания высушили последнее зернышко ее доброты. Дворецкий проводил нас в прохладную гостиную, в которой не было ничего, кроме простых деревянных стульев с прямыми спинками и нескольких скудных украшений на стенах.
– Я просила вас никогда не появляться здесь, – суровым тоном проговорила Жозефина, входя в комнату. – Это вполне определенно следует из моего письма.
– Стало быть, это вы писали о Жан-Клоде. – Где-то в глубине души я надеялась, что письмо – подделка, не хотелось верить, что Жан-Клод виновен в тех несчастьях, которые на нас посыпались. Однако другая часть моего «я» полагала, что Жан-Клод появится в дверях вместе с ней. И тогда я смогу определить, в чем он не прав, и решить, как мне жить дальше.
– Поскольку именно вы написали мне, можете винить в этом только себя, Жозефина. У нас есть несколько вопросов, а затем, когда Андре повидается со своим дедом, мы уйдем.
– Отец нездоров.
– Тем больше причин для их встречи, – сказала я. – Вы видели Жан-Клода после того, как мне написали?
– Нет, – сказала она мрачно. – Он приходил, когда я была в церкви, поговорил с отцом, собрал свой чемодан с пожитками и ушел, не поговорив со мной.
– Он и со мной не связался.
– Я не удивлена. Какой мужчина захочет иметь дело с женой, которая ушла из его дома, когда он должен был воевать?
Я стиснула зубы. Жозефина верила, что, если бы я осталась в Бушерон-Плантейшн, федеральные войска, которые сожгли дом и убили брата Жан-Клода, были бы более снисходительными и в последующем Жан-Клод не украл бы золото.
– Вы виделись с ним после того, как он покинул армию?
– Нет.
– Тогда, если вы проводите нас к деду Андре, мы очень скоро уедем.
– Он в солярии, – сухо сказала золовка и вышла из комнаты, не взглянув ни на Андре, ни на Стивена.
Мы отправились в тыльную часть дома через стеклянную дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67