В отчаянии я постучала гораздо громче и настойчивей, чем намеревалась.
Мистер Тревельян открыл дверь быстро, представ в том же наряде, в каком был во дворе с Андре. Только на этот раз рубашка его была наполовину застегнута.
– Вы неоднократно пропустили еду сегодня. Я подумала, что вы, должно быть, голодны.
Он некоторое время изучающе смотрел на меня, прежде чем принять поднос.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Вы не больны?
– Нет. Я просто... просто писал.
– Стало быть, я вам помешала, тогда я поговорю в другой раз, – сказала я, отступая назад.
– Нет. Все в порядке, мне как раз нужно сделать перерыв.
Я окинула взглядом комнату и не обнаружила ничего в доказательство того, что он до этого писал. Письменный стол был чист, на нем не было ни одного листка бумаги, и только кровать была разобрана. Я отвела от нее глаза, чтобы тут же встретиться с его вопрошающим взглядом.
– О чем вы хотели поговорить со мной?
Он поставил поднос на письменный стол, после чего скрестил на груди руки и оперся спиной о стойку кровати, наблюдая за тем, как я изучаю его комнату. Рубашка на нем распахнулась, обнажив верхнюю часть груди и темные волосы.
– О телеграмме.
Я услышала, что по лестнице поднимаются мистер Фитц и мисс Венгль, а мне не хотелось, чтобы они застали меня на пороге комнаты мистера Тревельяна. Я шагнула в комнату и закрыла за собой дверь. Мистер Тревельян вскинул брови, но не изменил позы, что это можно было рассматривать как молчаливое приглашение.
– Это непросто рассказать, но вчера вечером, как раз перед тем, как вы вышли из своей комнаты на обед, Андре сказал, что он видел мужчину в коридоре на семейном этаже, который подслушивал мой разговор с Жинетт. Я бросилась на лестницу, чтобы проверить это, встретила поднимавшуюся по лестнице Миньон. И тут вы вышли из своей комнаты. После того как вы с Миньон ушли в столовую, я заглянула в комнаты всех пансионеров, чтобы проверить, нет ли там кого-нибудь. Я никого не нашла. Но когда открыла вашу дверь, я увидела ваш помятый костюм. И хотя мне не следовало этого делать, я вошла, чтобы поправить его, а затем, сообразив, что вторгаюсь в чужую комнату, поспешила уйти. Должно быть, именно тогда я потеряла телеграмму.
Мистер Тревельян подошел ко мне, буквально гипнотизируя взглядом.
– Ваш сын сказал, что видел меня?
Я попыталась отступить назад и натолкнулась на дверь, ладони мои взмокли, пульс затеял бешеную пляску. Он остановился, подняв руки вверх.
– Я ни в коем случае не хочу вас пугать, но совершенно определенно могу заявить, что ваш сын не мог видеть меня. Я находился в своей комнате.
– В коридоре было довольно темно. Он не мог точно определить, но он считает, что у этого мужчины темные волосы и что на нем был серый пиджак.
Мистер Тревельян сжал кулаки и шагнул ближе.
– Вы мне не верите?
– У меня нет ответа. У вас не было времени для того, чтобы вернуться в свою комнату, переодеться и после этого встретиться со мной и Миньон на лестничной площадке. Так что я не думаю, что это непременно вы, но никого другого внизу не было.
– И никого не было в сером костюме. Не могли появиться кто-то чужой в вашем доме?
Меня охватил страх при этой мысли.
– Возможно.
– Миссис Бушерон, советую вам взять за правило запирать двери.
– Мы делаем это на ночь.
Он взял мою руку в свою, прикосновение его было трепетным и нежным, но уверенным и очень чувственным.
– Не только на ночь. Запирайте также и днем. Я прочитал, что вам угрожает опасность. Что это означает? От кого она исходит?
– Пока что не знаю подробностей, – сказала я, вынимая пальцы из его ладони. – Но в ней говорится, что я не должна доверять никому.
Я открыла дверь, собираясь уйти, но он преградил мне путь. Я довольно долго стояла, глядя ему в глаза, сердце у меня колотилось, словно я только что совершила пробежку.
– Вы можете мне доверять, – сказал он грудным низким голосом, который действовал так же гипнотически, как и его взгляд.
– Вы незнакомец, – прошептала я.
– Разве? С того момента, как мы встретились, это слово не может быть использовано, миссис Бушерон. Я уверен, что вы испытываете ко мне такое же влечение, как и я.
Он наклонился ближе, и я затаила дыхание. Слегка улыбнувшись, Тревельян неожиданно отступил.
– Спасибо за обед и за ваше извинение. Я высоко оценил и то, и другое.
– Пожалуйста, – пробормотала я и вышла из комнаты. Мне показалось, что все основы моей жизни поколеблены. Мистер Тревельян был прав. Я не видела в нем незнакомца. А мне следовало бы, я должна быть предусмотрительной и осторожной.
Глава 5
– Где-то здесь должны быть письма Жан-Клода, – сказала я Миньон и Жинетт, открывая окно мансарды.
Солнечный свет ворвался в чердачное помещение, заполненное старой утварью, начиная от бесполезного антиквариата вплоть до бесценных сокровищ, вроде старинного кресла-качалки на шести ножках, которое я поставила вчера у окна, чтобы сидеть на нем во время разборки ящиков. В кресле шведского изготовления очень любила сидеть моя мама, и отец сохранил его после ее смерти. Вероятно, настало время снова спустить его с чердака вниз, чтобы с ним затем были связаны и другие воспоминания.
Я до сих пор не имела никаких известий от мистера Гудзона – не было ни ответной телеграммы на мой запрос, ни письма по почте. И я рассудила, что при таких обстоятельствах будет благоразумнее находиться ближе к дому и проявлять бдительность в отношении пансионеров.
Прошло четыре дня, а меня все еще не покидало ощущение, что я стою, прислонившись к двери в комнате мистера Тревельяна, а он наклоняется надо мной. И это, несмотря на мои старания всеми силами избежать приватных разговоров с ним или провоцирующих ситуаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67