Миген вспомнила отрывок из книги просветителя, участника войны за независимость Америки Томаса Пейна «Кризис»: «Небеса знают, как оценить свои творения. И было бы воистину странно, если бы их столь божественное детище, как свобода, не ценилось бы так высоко».
* * *
Роберт Моррис находился в Нью-Йорке уже целый месяц, ожидая прибытия остальных членов конгресса. Бюллетени по избранию президента Соединенных Штатов были подсчитаны два дня назад, и Роберт передал своей жене сообщение об этой новости со специальным курьером.
Когда заляпанный грязью и запыхавшийся курьер прибыл в дом к Моррисам, его перехватил В дверях слуга. Письмо было доставлено на серебряном подносе в элегантную гостиную, где Мэри Моррис разливала чай своим гостьям — Энн Бингхэм, Присцилле Уэйд и Элизе Пауэл. Всем очень хотелось узнать, каким же оказалось последнее слово и не содержит ли письмо хотя бы намек на то, когда они смогут отправиться на инаугурацию.
— Муж сообщает официальные данные, — пересказывала содержание только что полученного письма Мэри. — Генерал Вашингтон избран на пост президента единогласно, а вице-президентом станет мистер Джон Адаме. Торжественное вступление в должность состоится тринадцатого числа нынешнего месяца, и мистер Томсон немедленно выезжает, чтобы сообщить генералу известие о его победе.
Разговор пошел о планах на будущее. Не будучи знакомой с Нью-Йорком и обсуждаемой дамами главной темой, а также с большинством упоминаемых ими людей, Присцилла вскоре заскучала. Подавив зевок, она притронулась к атласному платью Энн.
— Не могли бы вы показать мне дом? Мне эта беседа кажется очень нудной!
Энн, узнав все новости, пребывала в хорошем настроении и охотно согласилась.
— Знаете, высказывается предположение о том, что новый президент еще до конца года будет жить здесь, — доверительно сообщила Энн Присцилле, когда они вошли в холл. — У Роберта большое влияние, и он уже начал уговаривать генерала Вашингтона разместить столицу не в Нью-Йорке, а здесь.
— И он ради этого уступит свой дом?
— Роберт уже однажды сделал это, когда генерал жил в Филадельфии. Вы же знаете, здесь часто проводятся различные съезды и другие подобные мероприятия. Можете быть уверены, что если Филадельфия станет резиденцией правительства, то генерал поселится именно здесь.
Это был красивый особняк, подтверждающий право Морриса быть достойным соперником дома Бингхэмов.
Мэри Моррис была привлекательной женщиной с нежным лицом и уравновешенным характером. Декор интерьера отражал ее изысканный вкус. Пышность особняка не выпячивалась, но каждый предмет обстановки говорил не только о богатстве, но и об изысканном вкусе его хозяев.
Наверху — на втором из трех этажей — Энн провела Присциллу через гостиную, откуда та могла сверху осмотреть очаровательные парки и фруктовые сады, окруженные оградой из красного кирпича. Фасад дома выходил на Хай-стрит и ее пересечение с Шестой авеню — район города, заметно отличающийся от Светского холма и довольно далеко расположенный от него. Энн задержалась у окна, наблюдая за оживленной улицей, а Присцилла изучала обстановку в комнате дочери Моррисов.
— Ну и ну, — произнесла наконец Энн. — Неужели по такому грязному тротуару идет вечно отсутствующий, но всегда элегантный Лайон Хэмпшир. Кто-то мне говорил, что в последнее время его больше не увидишь в экипаже. Удивительно, что он до сих пор не подхватил какую-нибудь ужасную заразу. Кажется, кроме моей Брэмбл, он приобрел и других новых слуг… вот того парнишку я раньше не видела.
Присцилла так редко теперь виделась с Лайоном, что эти замечания пробудили в ней любопытство. Она стремительно подошла к окну, и ей тут же бросились в глаза залитые солнечным светом русые волосы жениха. Но через мгновение Присцилла словно остолбенела. Хотя она и не могла рассмотреть затемненное шляпой лицо спутника Лайона, Присцилла была уверена в том, кто это, как в собственном имени. Она не могла не узнать эту энергичную походку и оживленную жестикуляцию. Даже "раздающиеся на улице выкрики мальчишек и продавцов не могли заглушить их далекий веселый смех.
Ощутив неприятно холодный страх, Присцилла снова взглянула на Лайона. Невесте надо было бы отвернуться, ибо не приходилось сомневаться в том, каким она увидит его лицо.
И действительно, таким она Лайона никогда не знала и даже не могла поверить в его существование. Почти животное великолепие Лайона — золотистое, бронзовое и сапфировое — каким-то образом превратилось в теплое и ослепительное чудо.
Даже Присцилла сумела понять, что его счастливый смех вызван только одним чувством. Любовью!
Глава 32
Работа на вилле «Марквуд» — по крайней мере первый ее этап — была завершена, и Миген охватил приступ отчаяния, Она распахнула дверцы шкафа, чтобы выбрать себе платье на сегодня. Вот уже более двух недель Миген изо дня в день озорно натягивала бриджи, которые теперь лежали в углу темным комком. «Что же нам предстоит?» — с тоской гадала она.
Как только на вилле было установлено последнее кресло, исчез предлог для их ежедневных отлучек из дома. Хотя Лайон упоминал имя Присциллы лишь изредка и ни словом не обмолвился о предстоящей свадьбе, Миген знала, что до нее оставалось не более двух недель. Званые приемы, конечно, уже намечены, и Лайон должен начать вести себя как внимательный жених. «Лучшие дни для меня и для него уже позади… Игра в шараду воистину подходит к концу, в котором и таится ключ к разгадке».
Миген без долгих раздумий надела прелестное платье из тонкого белого муслина с широким бархатным кушаком розового цвета, присела за туалетный столик и, нахмурившись, поглядела в зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111