Ее манера говорить была изысканной, а нежные черты лица выдавали явно аристократическое происхождение.
— Вы всегда были служанкой? — неожиданно спросил Лайон, поразившись своей дерзости.
Миген замерла в изумлении, и на какое-то мгновение ему показалось, что она пришла в замешательство.
— Я не могу представить себе, почему вы задали подобный вопрос, мистер Хэмпшир. Но поскольку вы все-таки спросили меня об этом, то отвечу вам: нет.
— Не скажите ли вы мне причину?
— Мои родители скончались.
Мистер Хэмпшир огорченно нахмурился.
— Простите. Мне не следовало вмешиваться в ваши дела.
Я знаю, как это может раздражать.
Он откинулся на спинку стула и, уставившись в пространство, маленькими глотками смаковал вино.
Миген ела и наблюдала за ним, бросая осторожные взгляды из-под длинных ресниц. На фоне огня в камине красивый профиль Лайона был жестким и резким. Девушка заметила горечь и боль в его ледяных синих глазах. И впервые с того времени, как увидела Лайона Хэмпшира, искренне захотела стать его другом.
Глава 6
Оставшаяся часть пути заняла около десяти дней. И Миген часто задумывалась, придет ли когда-нибудь конец этому странному путешествию. А если точнее — выдержат ли они его. Чем дальше продвигались, тем погода становилась хуже; Лайон мрачнел по мере того, как все сильнее сгущались на небе зловещие тучи.
После ужина в таверне «Лютики» возникли не высказанные вслух симпатия и взаимопонимание между Миген и женихом ее подруги. Лайон понял, что только Миген способна сдерживать приступы раздражения капризной Присциллы. Служанке удалось также объяснить ему, что чем реже он будет на глазах у невесты, тем меньше будет сцен. Лайона такая тайная договоренность вполне устраивала: он не испытывал никакого желания выслушивать хныканье своей будущей жены.
Господин и служанка научились общаться взглядами, которые бросали друг другу за спиной Присциллы. Возможностей же для дальнейших бесед между ними, увы, было мало.
Дни тянулись утомительно длинно. По вечерам Миген заказывала ужин в комнату для себя и Присциллы, лицо которой было постоянно омрачено недовольной гримасой.
Миген сожалела о своем легкомысленном поведении во время обеда с Лайоном Хэмпширом и вовсе не хотела подобного повторения, которое могло лишь разжечь его любопытство. В тот вечер она допустила грубую ошибку, потеряла осторожность и раскрылась перед Лайоном. Девушка понимала, что заинтриговала его, и сейчас панически боялась, что сможет пойти еще дальше. Поэтому она с предельной достоверностью исполняла роль горничной, старалась не попадаться Лайону на глаза, а при его приближении опускала взор долу.
Когда Лайон наблюдал за Присциллой, Миген могла заметить его притворную улыбку, и ее щеки заалели от ощущения своего униженного положения. Но одна мысль о том, что Лайон выяснит истину и отправит ее домой в Виргинию, заставляла Миген Сэйерс холодеть от гнева и несвойственного ей страха.
Но в те моменты, когда Миген не была погружена в тревожные размышления о Лайоне или Присцилле, она искренне радовалась долгим часам путешествия. Эта часть страны в зеленеющем наряде весны была ей незнакома.
Балтимор предстал перед Миген неожиданно красивым. Он был привлекательным и восхитительным городом, раскинувшимся на холме у Чесапикского залива. Миген пыталась представить себе просторные улицы под синим небом и солнечными лучами с многочисленными голубятнями: Лайон сказал им, что балтиморцы верят в то, что голуби и ласточки принесут городу процветание. Правда, когда впряженные в их экипаж лошади цокали по покрытым ледяной коркой улицам, они не встретили ни одного человека.
Пробегавший перед глазами ландшафт штата Мэриленд в равной степени, и очаровал, и огорчил Миген. Дороги оказались плохими, и каждый встречавшийся на их пути холм становился трудным препятствием для лошадей.
В тот день, когда они переправились через Саскужанну, река опасно вздулась, но погода стояла необычно тихая. Во время переправы не было пугающих порывов ветра, и Миген удалось убедить Присциллу сохранять спокойствие.
Миген заметила, что по мере приближения к границе штата Пенсильвания напряжение Лайона спало. Вечером они подъехали к таверне, и Лайон, неотразимо улыбаясь, помог девушкам выйти из кареты.
— Дамы, с Божьей помощью мы добрались до последней остановки. Я надеюсь, что завтра вечером в это время мы уже сумеем по-настоящему приняться за бренди Бингхэмов!
Миген улыбнулась ему в ответ. Она восприняла его хорошее настроение как доброе предзнаменование своего собственного будущего.
Присцилла, конечно, в ответ только фыркнула:
— Должна сказать, что нам уже давно пора доехать! Я не могу представить себе более тяжелого испытания, чем то, что выпало на мою долю за последние две недели. Мое воспитание не подготовило меня…
Выражение лица Лайона, с отвращением поглядевшего на Присциллу, стало суровым, и его глаза обрели цвет обледеневшего сапфира.
— Совершенно очевидно, — парировал он, — что ваше воспитание вообще не подготовило вас ни к чему серьезному в жизни.
Нижняя губа Присциллы, задумавшейся, как бы достойно ему ответить, задрожала от негодования. Не ;сумев придумать ничего толкового, она бросилась в свою комнату.
Устало пожав плечами, Миген направилась за Присциллой вместе с идущим рядом Лайоном. И рискнула осторожно поглядеть на него, ожидая увидеть его Гнев. Однако заметила лишь спокойный интерес.
Лайон взглянул на нее, и Миген на мгновение испугалась, что он вот-вот громко рассмеется. Несмотря на то что Присцилла подобно маленькому ребенку, вспыльчивому и непостоянному, с каждым днем становилась все нетерпимее, у Миген не было никакого желания стать свидетелем еще одной ее сцены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111