Дэйви пришел в восторг. А когда Маккензи занял его место на кровати и стал спать с матерью, он воспринял это как нечто само собой разумеющееся. Дэйви засыпал быстро, спал крепко — приглушенный счастливый шепот в ночи его не беспокоил.
Маккензи и Эйприл наслаждались счастьем. Меж тем дни летели с пугающей быстротой. Когда на деревьях лопнули почки, а горные склоны стали напоминать узорчатый разноцветный ковер, Эйприл встревожилась.
— Маккензи, нам надо поторопиться, ты не находишь? — спросила она без обиняков.
— Надо, но не раньше, чем я сделаю то, что задумал, — ответил он с лукавой улыбкой.
Эйприл улыбнулась в ответ, подумав про себя, что озорной блеск в его глазах точь-в-точь как у Дэйви.
— Ты что-то замышляешь? Сознавайся!
— Никуда не уходи! Жди меня здесь. Я скоро вернусь.
Быстро шагая, он скрылся в лесу. Эйприл смотрела ему вслед и улыбалась. Как он переменился!
Она опустилась на землю, прислонилась к дереву и закрыла глаза. Ей было хорошо и покойно. Если раньше Эйприл то и дело искала глазами Дэйви, то сейчас не беспокоилась, где он и что с ним. Волк не даст ребенка в обиду — надежный защитник. Пожалуй, ей с ним не сравниться! Да скажи ей кто-либо прежде, что сына будет охранять хищный зверь, она сочла бы такого человека безумцем.
Впрочем, теперь вся ее жизнь совсем не похожа на ту, что была до знакомства с Маккензи. Кстати, что он там делает? Эйприл поднялась и направилась к хижине. Скоро она вышла на опушку леса и увидела его. Орудуя лопатой, Маккензи копал яму под огромной сосной.
Промерзлая земля поддавалась с трудом — по его лицу струился пот. Эйприл неслышными шагами подошла ближе. В этот момент Маккензи вытащил из ямы огромный узел и, удовлетворенно крякнув, стал очищать его от земли. Не подозревая о том, что Эйприл рядом и наблюдает за ним, он осторожно перерезал ножом веревку. Через секунду он уже осматривал предметы, рассыпавшиеся по потемневшей от времени шкуре.
Эйприл подошла и встала у него за спиной. Маккензи резко обернулся. Настороженный взгляд мгновенно сменился победным ликованием, отразившимся на его лице. В руке он держал старинную книгу в потемневшем от времени кожаном переплете. Эйприл только глянула на нее и сразу поняла — это Библия.
Он взял ее за руку.
— Эйприл… — Маккензи запнулся.
Она посмотрела ему в глаза и задержала дыхание.
— Маккензи… — выдохнула она слово, означающее для нее любовь.
— Через пару дней нам придется покинуть эту хижину… — произнес он медленно, глядя ей прямо в глаза.
Эйприл кивнула.
— Думаю… нам следует… потому что это возможно… — Он опять запнулся.
Эйприл смотрела на него с изумлением, не понимая, чем вызвано его волнение.
— Возможно — что? — спросила она.
— Ребенок, наш малыш… — выпалил он и опять замолчал.
Эйприл с трудом подавила улыбку.
— Да, — сказала она, улыбаясь глазами. — Думаю, этого исключить нельзя, поскольку мы с тобой…
Он не дал ей договорить.
— Я не хочу, чтобы он считался незаконнорожденным, — произнес Маккензи с расстановкой.
В его голосе прозвучали решимость и непреклонность.
— Или она, — заметила Эйприл не менее решительно, не понимая, куда он клонит.
Маккензи нахмурился. Он почему-то все время думал о том, какая участь ждет мальчика, а ведь если родится девочка… Девочка… с синими глазами, ясными, как у Эйприл…
— Я думал… я хочу сказать… то есть, если ты не против…
Эйприл перевела взгляд на Библию у него в руке, и тут ее осенило. Однако зловредность, свойственная любой женщине, ожидающей признания в любви, не позволила ей прийти Маккензи на помощь. Эйприл смотрела на него ясными синими глазами и ждала окончания.
— Пусть нас повенчают горы… Если поблизости нет никаких властей… Никто ни о чем не узнает… то есть если ребенка… если ребенок… — бормотал Маккензи.
Эйприл не выдержала:
— Ты хочешь сказать, что я имею право в любой момент разорвать наши отношения. Я тебя правильно поняла?
Маккензи молчал.
— Ты, Маккензи, сведешь меня с ума. Вот что я тебе скажу! Уясни на всю оставшуюся жизнь, что я тебя люблю. Люблю… — произнесла она по складам, словно желая вбить ему это в голову. — Понимаешь? Мне нечего стыдиться — я горжусь тобой, и хочу от тебя ребенка.
Она смерила его гневным взглядом. Маккензи предвидел, что его слова ранят ее, но считал, что обязан дать ей понять: их будущее от них, к сожалению, не зависит.
— Ну и что ты решила? — спросил он напрямик.
Эйприл вздохнула.
— Маккензи, на мой взгляд, это самое невразумительное предложение, которое когда-либо было сделано мужчиной женщине. Ну да ладно! Давай скажем об этом Дэйви.
Он взял ее за руку.
— Эйприл, ты хорошо подумала? Ты уверена, что не изменишь своего решения?
Она провела ладонью по его щеке.
— Ах, Маккензи, уж в чем, в чем, а в этом я уверена!
Он улыбнулся, но улыбка получилась робкая, жалобная, отчего ее сердце сжалось.
Дэйви, как и следовало ожидать, пришел в восторг, услышав новость. А потом не спускал серьезного взгляда с Маккензи и стоявшей рядом матери. Возложив руки на Библию, его самые любимые на свете люди поклялись друг другу в вечной любви.
Эйприл была взволнована. Свадебная церемония в храме природы растрогала ее, подумалось, что венчание в церкви, пожалуй, уступает по торжественности венчанию под голубым небом в окружении величественных гор, покрытых белоснежной фатой.
— Маккензи, теперь ты — мой папа, да? — взволнованно спросил Дэйви, когда церемония закончилась.
— Совершенно верно. Теперь я — твой папа, — подтвердил Маккензи.
— А как мне тебя называть?
— Как и прежде — Маккензи. Я привык.
Дэйви наградил его лучезарной улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62